Лука Сергеевич изучал мою работу уже добрую четверть часа. Этого времени мне хватило, чтобы дважды зайти в соцсети и полайкать фотографии с вечеринок друзей. Был бы телкой, сделал бы селфи с хэштегом #волняшки. Мы сидели практически бесшумно, наше присутствие выдавалось только шелестом бумаги да звуком качающегося стула. Меж тем за окном начиналась замечательная пора приближающейся жары с легким ветерком и ясным небом. Красотища-то какая! Я не был из тех, кому больше нравится дождь и слякоть. К черту эту хрень. Вот солнце и сухой асфальт – это лайк.
Из открытого окна я слышал бормотание студентов, куривших перед институтом. Редко их голоса заглушал шум проезжающих машин. Я уже дважды думал найти повод выйти покурить, но потом останавливался – все-таки это будет не очень прилично, вычитка текста-то нужна мне, а не моему преподавателю. Поэтому я сидел. Сидел, ждал и гадал. Увы, но по лицу Смоля я никак не мог понять его мнения. Он вчитывался в каждое слово, будто бы речь шла о расшифровке древних манускриптов. Глаза отражали напряженность плюс активную работу мозга. Когда последний листок лег на стол, он снял очки и откинулся на стуле, разминая руки.
– Ну как? – спросил я, ожидая приговора.
– Честно? Это, конечно, не самая худшая работа из мною прочитанных… но, (всегда пропускайте мимо ушей все, что сказано до союза «но») говоря образно и не слишком прямолинейно, читать такое лучше под журчание воды. Есть некоторые интересные моменты, детали, но целая картина пока получается плохо.
– Я надеялся, что не так ужасно.
– Все и не так ужасно! – воскликнул он. – Вы, в общем, писать умеете. Буквы превращаете в слова, слова – во фразы, фразы – в предложения. Не чудовищные! Знаете, я за время работы со студентами ТАКОГО начитался, что мне теперь ничего не страшно. Ни один ужастик не пугает. Вот я недавно пересматривал «Психо», так что бы вы думали?! Легко! Я как представлю тот роман, который мне принесла одна студентка, так меня никакие маньяки не берут, – он серьезно посмотрел на мое веселое лицо. – Вы не смейтесь! Восемьсот страниц пугалок, детектива и любви в представлении двадцатилетней особы. Тут и поседеть можно. Я вот поседел. И до этого седой был, а сейчас еще больше. Видите, – он покрутил головой, чтобы я смог рассмотреть его седые волосы.
– Да