Второй недовольно насупился и, пока напарник по игре отвлекся на свалившееся на него богатство, незаметно перевернул кости соперника другими гранями. Первый же, ничего не заметив, продолжил как ни в чем не бывало:
– Найдешь их в бане. Они оттуда еще не выходили, когда увидишь – напомни сержанту, что он должен мне золотой.
Кровь сначала отхлынула от моего лица, а потом со всей силы налила огнем щеки. Боже, как она смеет так вульгарно себя вести. Сквозь зубы поблагодарив гвардейцев и еле сдерживая негодование, я вышла на улицу.
Банное крыло находилось на противоположной стороне двора. Было прохладно, изо рта вырывалось небольшое облачко пара. Не додумавшись накинуть на себя хоть что-то, я то и дело ежилась, по коже под тонким легким платьем пошли мурашки. Бани уже не топили, но в них все еще было тепло и сыро. Я прошла мимо каменных купален, наполненных водой, в глубь помещения.
Краем уха уловила голоса и смех, и чем дальше я шла, тем громче и отчетливей они становились. Голос Каталины становился все слышнее, пока я не уперлась в приоткрытую дверь одной из бань. Медленно, опасаясь подтвердить свои догадки, распахнула ее и теперь ошарашенно оглядывала открывшуюся картину.
Каталина, абсолютно обнаженная, сидела в компании таких же обнаженных мужчин. Без капли стыда она положила голову на колени одного, поглаживающего ее грудь, а ноги закинула на второго, который щекотал ее за пятку. На полу валялись пустые бутылки из-под эля, платье и солдатская униформа. Сдерживать ярость уже не было сил, да и желания, честно говоря, тоже.
– О, я смотрю, вам тут весело? – без тени улыбки сказала я, глядя на Каталину. Она тут же прекратила глупо повизгивать и смеяться, в глазах ее блеснул страх. – А что ж вас так мало? Может, позвать остальной отряд? Думаю, они будут рады присоединиться к такому развлечению… да и моя дорогая «подруга», тоже, не правда ли?
– Камилла…
Я просто изничтожала девушку глазами, а щеки пылали от ярости и смущения. Было стыдно видеть это, и я развернулась к выходу, не дав подруге и слова сказать.
– Ах, да, гвардеец из таверны просил передать, что кто-то должен ему золотой. Простите, без одежды не разберу, кто из вас сержант, – бросила я через плечо. – Не смею больше отвлекать.
Внутри кипели обида, злость и стыд. В мгновение ока я оказалась на улице, стараясь отдышаться. По щекам текли слезы. Как она могла себя так вести? Что будут люди думать обо мне? О том, что у Камиллы Кустодес в свите лучшая шлюха в Имперской Столице? Я быстрым шагом пересекала внутренний двор в надежде поскорее вернуться в свою комнату.
У выхода из гостиницы стоял Ян и курил трубку, испускающую сладковатый и успокаивающий розоватый дым. Я немного ошалело посмотрела на него – впервые в жизни видела Хана с трубкой в руках: я даже подумать не могла, что он курит.
– Что тебя так сильно огорчило, моя дорогая? – окликнул он.
– Не твое