Как же это было вкусно! Увлёкшись, я даже не заметила подошедшего Хельме, пока тот не плюхнулся рядом.
– Ого-го! А вот о таком мне братья не рассказывали!
Хельме безо всякого смущения потянулся рукой к моей тарелке, за что незамедлительно получил ложкой по лбу. И, заметьте, не от меня! Просто ложка из пустой суповой тарелки вдруг сама взлетела в воздух и огрела наглеца под недовольное «вай-вай» духов-поваров, слышимое только мне. Сделав умильные глазки, я посмотрела наверх, откуда доносилось бурчание, и сама подвинула свою тарелку Хельме – всё равно уже наелась под завязку.
Однако тарелка вновь ко мне вернулась без помощи чьих-либо рук, а перед Хельме возникла собственная. С очень неприглядным содержимым. Коричнево-бурый жидкий суп с какими-то водорослями, толстыми стеблями, непонятными белыми кубиками и одиноко плавающей половинкой варёного яйца. И плошка с горкой пустого риса. Хельме страдальчески возвёл очи горе.
– Ладно, ладно, понял… Уж кое-что рассказывали…
«Уот! Джигит будешь, а не хачапур!»
Мой объёмный друг с подозрением зачерпнул и осторожно влил в себя ложку супа. Недоверие на его лице постепенно растаяло, уступая место удивлению от новых вкусовых ощущений.
– Хельме, а расскажи, что знаешь?
– А мне братья говорили, что тут всех по-разному кормят. Ну, кому что полезнее будет. А по мне – так всё полезно, что в рот пролезло! – заржал он. – Но ещё рассказывали, что здесь повара особые, таких нигде больше нет. И что раньше они и сами тут вроде как учились.
Я мельком взглянула вверх, но духи притихли, видимо, самим стало интересно о себе послушать.
– Они ведь попаданцы, слышала о таких? Редкость большая. Это когда свой мир не принимает и выпихивает в другой: в наш, например. Вот их сюда и вынесло, причём уже взрослыми, и они братья родные вроде как. Ну и в Академию, конечно, сразу. В их мире-то магии не было места, а у них она как раз оказалась. У одного дар такой был: взглянет на человека и сразу видит, кому чего в теле не хватает. Ну, рыбы морской там мало ел или травки какие для сил не помешают. Человек-то глупый: сам себя не слушает, питается всякой дрянью, а потом болеет. А в каждой пище своя польза. Кому-то во благо, а другому во вред. А второй брат – но это не дар уже и не магия – готовить страсть как любил, а главное, умел…
Я снова стрельнула глазами вверх, но духи молчали, не перебивали.
– За них уже на первом курсе самые знаменитые рестораторы Империи чуть не передрались. Сулили им золотые горы, славу и почёт, но те едва осилили пару курсов и попросились сюда же, в Академию, поварами. Мол, у кого деньги есть, те и сами найдут, где вкусно поесть, а вот студентов им жалко. Так и работали тут до старости. А когда их время пришло, то души их уже настолько с Академией сроднились, что тут навсегда и остались…
Меня очень тронул этот рассказ, а духам, похоже, стало приятно, что о них помнили. Передо мной возникла розетка с мороженым, а перед Хельме зелёное