Вечно вокруг нас одни дураки.
После этого я больше не видела Арифа. Обычно он по пятьдесят раз на дню спрашивал меня «как дела?», но после показаний полиции ни разу меня не навестил. Мы с ним мало разговаривали и до этого, но его отсутствие еще больше усилило чувство одиночества. Во мне нарастало бессилие, как тогда, когда я месяцами не могла поговорить ни с единой живой душой. Поэтому меня радовало даже простое приветствие.
И вот сейчас это первый раз, когда я вновь увидела Арифа после той ссоры. Постучавшись, он вошел в палату. Скрестил руки на груди и посмотрел на меня сверху вниз.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он. В его голосе сквозил холод.
О, боже, теперь он мне мстил.
Ляль, ты ослица.
Это все из-за твоего упрямства.
Я раздраженно выдохнула и приподнялась с кровати:
– Ариф, тебе не кажется, что ты переигрываешь?
Я сыта по горло его поведением.
Посмотрим, предел ли это…
– В смысле? – спросил Ариф, озадаченно подняв брови, словно не понимая, о чем я говорю.
И даже не покраснел!
– Ладно, проехали, – ответила я, закатив глаза. – У меня все хорошо. Доктор тоже ничего не обнаружил, поэтому завтра я могу выписываться из больницы, – закончила я таким же безжизненным голосом, подражая Арифу.
– Я уже знаю.
Он все еще хмурился.
– Тогда зачем спрашиваешь? – нахмурилась я в ответ.
Как был дураком, так таким и остался. Ну и продолжай в том же духе, БЕСТОЛОЧЬ.
Не говоря ни слова, он в последний раз взглянул на меня и опять вышел из палаты.
Стоило тебе начать общаться с Арифом, как ты и его потеряла.
Я как дура в итоге осталась совсем одна.
Закрыв лицо руками, я какое-то время провела в этой позе. Обычно я хорошо сходилась с людьми, но в этот раз все пошло не так. Было неприятно признавать, что своими действиями я оттолкнула еще одного человека. Я потерла глаза, надавив пальцами на веки, и медленно поморгала. Дверь палаты снова открылась, но я все еще видела нечетко.
Ариф вернулся, и на его лице застыло удивление; наверное, это из-за моих покрасневших глаз, ведь могло показаться, что я только что плакала. Хотя было бы неплохо, если он действительно так подумал. Поэтому, чтобы немного его позлить, я сделала вид, будто он застал меня врасплох. Пусть раскаивается в своих поступках.
Ты настоящая дьяволица.
Нет, просто рядом со мной больше никого не было. Я хотела, чтобы он знал, что я чувствовала; я хотела, чтобы он тоже плакал от того, как сильно меня обидел.
Ну конечно, будет он плакать.
Ариф растерянно уставился на меня. Было очевидно, что он расстроился от увиденного. Он подошел ближе.
– Может, хотите поесть? – его тон, в отличие от прошлого раза, стал мягче.
Я что, похожа на ребенка? Он думал, я плачу от голода? Я не стала говорить это