Теплый ливень падал с неба, словно само небо решило оплакать Викторию вместе с ними. Он смывал кровь с земли, омывал руки Софии, очищая ее от страшных следов трагедии. Однако дождь не мог смыть ту боль, что разрывала сердца оставшихся в живых.
Постепенно, под действием стихии, слезы Софии стали менее интенсивными, но ее тело все еще содрогалось от рыданий. Ее душа была сломлена, разум истощен. Дорион почувствовал, как ее тело стало ослабевать и вскоре она потеряла сознание.
Он с замиранием сердца подумал, что потерял и ее, но быстро понял, что девушка жива, только лишь без сознания. Аккуратно приподняв ее, он, стоная от боли, и, несмотря на собственные раны, принялся укрывать Софию одеялом. Он сделал все возможное, чтобы сохранить ее в тепле, понимая, что Софии предстоит еще пережить этот ужас, когда она вновь очнется. Дорион чувствовал, как слабость накатывает на него, тело наливалось усталостью. Возможно, потеря крови и травмы начали брать свое.
Перевязав раны как мог, он взглянул на костер. Пламя слабело, угасая под давлением небесного потопа. Дорион с усилием подполз к кострищу, подбрасывая в него дрова, чтобы поддержать слабеющий огонь. Ему казалось, что теперь лишь это тепло отделяет их от ночной тьмы все еще таящей в себе опасность. Огонь был слабым, но сейчас он был единственной защитой.
Когда дождь начал слабеть, звуки стали приглушенными, а мир затих. Дорион сидел у костра, с дубиной в руках, понимая, что это жалкое оружие не спасет их, если зверь решит вернуться. Он не мог уснуть, его мысли терзали разум. Все, что произошло, обрушилось на него с новой силой: Виктория, его раны, шок Софии. Он не знал, что будет делать дальше. Он не знал, смогут ли они дожить до рассвета.
Груз утрат
Первые лучи солнца осторожно пробились сквозь рваные серые облака, словно боясь потревожить тяжелую тишину, окутавшую лагерь. Ночь отступила, но вместе с ней не ушли ни страх, ни боль. Слабое утреннее тепло не могло растопить холод, который поселился в душе Дориона. Он сидел неподвижно у костра, пустым взглядом глядя на едва тлеющие угли.
Солнце освещало мокрую от ночного дождя траву, заставляя ее блестеть, точно покрытую осколками стекла. Лес, оживший после ночного кошмара, наполнился звуками: жужжание насекомых, робкое пение птиц, шелест листьев. Все это казалось настолько чужим. Для Дориона этот мир больше не был привычным. Он выдохнул, чувствуя, как напряжение, державшееся всю ночь, на мгновение спадает. Однако вместо облегчения пришла лишь пустота.
Позади послышалось шуршание. София медленно поднялась с пропитанного влагой одеяла. Ее движения были неловкими, тело разучилось слушаться. Она поежилась, натянув