Она посмотрела на башню с притворной сладкой улыбкой. А вот хрен тебе! У меня-то хоть вода теплая, а ты там стоишь при пяти градусах, насквозь промокнув под дождем.
Эйфелева башня по-прежнему сверкала огнями. Ей было плевать на мнение Саммер. Тем временем весь Париж в воображении Саммер сконденсировался в одного красивого обнаженного мужчину с черными волосами, глядящего на ее голое тело с некоторым высокомерием. Она почувствовала, как набухли соски.
Прекрасно.
Саммер повернулась спиной к Эйфелевой башне и воображаемому черноволосому красавцу, но при этом почувствовала, будто оба критически рассматривают ее голые мокрые ягодицы и, слегка поморщившись, решают: Pas mal[22].
Саммер никогда не считала себя эксгибиционисткой – прежде всего потому, что не очень-то была склонна к самосозерцанию. Однако желание поразило ее так сильно и быстро, что пришлось ухватиться рукой за душевую головку. Саммер была ошеломлена: ей захотелось, чтобы кое-кто прижал ее спиной к стене душевой кабинки, закрыл ее собой, как щитом, и преградил миру путь в ее сознание, даже если она с насмешкой показывает нос этому миру. Саммер хотелось, чтобы этот кто-то защитил ее и овладел ею.
У того, кто прижал ее к стене, золотая кожа и темные волосы, и это не должно пугать ее, поскольку у возлюбленного в ее фантазиях кожа всегда матовая, а волосы темные, как у великолепного полинезийского морского божества.
Но этот человек был незнакомцем. У него было лицо, выкованное в огне, и холодный презрительный взгляд. Саммер крепко зажмурилась, продолжая мечтать, мысленно заставляя его лицо потерять очертания, но это кованое лицо упорно сопротивлялось ее желанию.
Пусть так и останется незнакомцем. Так ведь? И что может быть плохого в сексе с незнакомцем для девушки, погруженной в фантазии о том, как она выставляет себя напоказ, пока принимает душ? Она может гарантировать, что не окажется первой женщиной, которая предается таким удовольствиям.
А самое хорошее в фантазиях – это то, что она может избавиться от него, как только захочет.
Глава 3
Выйдя из душа, Саммер увидела на столе корзиночку, в которой на белоснежной льняной салфетке лежали золотые financiers[23], похожие на солнечный свет, преподнесенный ей в дар. Без сомнения, это просто небольшой знак внимания – здесь так принято встречать гостей. Саммер привлек свежий аромат сливочного масла. Она протянула руку и почувствовала, как исходящее от выпечки тепло ласкает ей ладонь, а настроение странным образом улучшается вопреки холодному и дождливому парижскому дню. Но только она собралась прикоснуться к пирожному, как услышала стук в дверь.
– Саммер! – Мать обвила руки вокруг нее, но тут