Россия в то время жила по Юлианскому календарю. Хорошо хоть Пётр летоисчисление и начало года перевел на общеевропейский, а то при чтении летописей и прочих исторических документов сам чёрт ногу мог сломить, имело же значение до сентября год или после. Но перевёл. А вот на Григорианский более точный не удосужился. Но уже переводить проще. Добавил тринадцать и получил новый стиль так называемый. Хрен там. Тринадцать дней – это не догма. Там ведь в чем цимес, каждый год сколько-то секунд набегает, и чтобы их компенсировать придумали такой ход – каждый високосный год, который кратный 400 не високосный. Ну например: ближайший 1700 не имеет 29 февраля в календаре. У всего мира нет, а у России есть. Значит, путем простейших вычислений имеем, что в 1730 году календарь отставал не на 13 дней, а на одиннадцать. Впереди ведь 1800 год и 1900. А 2000? Нет 2000 кратен 400, а потому был високосным. Потому 14 января будет Новым годом «Старым» только после 2100 года. Попробуй, доживи.
К чему это? 10 (21) февраля Анна прибыла в подмосковное село Всесвятское. Князь Василий Лукич Долгоруков, строго соблюдая решения Тайного Совета, от самой Митавы вёз будущую императрицу, как пленницу. Он всю дорогу находился с ней в одних санях и бдил, несмотря на все неудобства с этим связанные, а по прибытии во Всесвятское не давал возможности ей остаться наедине со своими подданными.
Неудобства были. Анна Иоанновна решила взять в дорогу, очевидно, чтобы не скучать, годовалого сына Эрнста Иоганна Бюрена Карла Эрнста. А чего, две недели ехать, скучно же. А так классно же – ребёнок плачет, пачкает пелёнки, требует подмывать себя и кормить. И часто это делает и ночью тоже. Не грудной, конечно, но всё же. Сплошные развлечения все две недели. Не спорят же о вкусах.
И после этого кто-то ещё будет сомневаться – чей сын этот самый Карл Эрнест. А ну да, он сын Бирона. Всей же Митаве известно, что государыня неожиданно полюбила платья балахоны, а жена Бирона прятала под своими платьями всё увеличивающуюся подушку. И шила в мешке и подушку под платьем не утаишь.
Верховники хотели держать Анну чуть ли не под домашним арестом, но прилетели сёстры и не пустить их – государынь к будущей императрице ни у кого духу не хватило. Они и поведали Анне все Московские политические расклады. Понимая, что всё рушится у них и дворянство ропщет и гвардия, члены Тайного совета поспешили перевезти Анну в Москву. И вот 15 февраля или 26 по новому стилю въехала она в Москву, где войска и высшие чины государства в Успенском соборе присягнули государыне. Присягнули с учётом кондиций, не было упоминания о самодержавии. Пять дней Москва после этого бурлила. Закончилось это тем, что подстрекаемая родственником Анны – Салтыковым, которого Анна возвела в генерал-майоры, гвардия взяла на понт и на голос Верховников и дворян. Всем вдруг показалось, что в России должен быть неограниченный никакими кондициями монарх.