Эти притязания привели в движение весь город Магнезию, куда переместился двор. Там свободно обсуждались преимущества выборной монархии, и великий князь поддерживал мнение своих сторонников обещаниями идеального управления и реформы всех злоупотреблений. По его словам, он с нетерпением ждал того счастливого момента, когда руки молодого императора станут достаточно крепкими, чтобы держать бразды правления государством, и он сможет с радостью вернуться к спокойной жизни в уединении. Его маневры снискали ему расположение всех; сначала ему был присвоен титул и прерогативы деспота. Таким образом, он пользовался почестями, связанными с пурпуром, и занимал второе место в империи. Затем было решено, что Иоанн Ласкарис и Михаил Палеолог будут провозглашены соправителями и возведены на щит. Духовенство, которое деньги деспота достаточно убедили в необходимости его избрания, посчитало, что сделало достаточно для юного сына Феодора, потребовав, чтобы его соправитель поклялся передать ему всю власть, как только он достигнет совершеннолетия. Прелаты заявили, что, далекий от клятвопреступления, принимая корону, Палеолог заслуживает бессмертной славы за то, что так щедро жертвует своим покоем ради счастья народа. Он получил императорский диадем в Никейском соборе из рук патриарха Арсения, который, однако, не без крайнего нежелания оставил интересы своего воспитанника. Благодарный Палеолог щедро раздавал гражданские и военные должности своим сторонникам, осыпал почестями членов своей семьи и присвоил титул кесаря старому Алексею Стратигопулу (1260).
Новый император стремился укрепить свою власть, делая ее любимой. Он часто появлялся на публике, обращался к народу с речами, и его красноречие подкреплялось денежными раздачами. Он отправился в Нимфей, обычное место пребывания императоров после потери Константинополя. В надежде вернуть путем переговоров некоторые