В разгар боя её глаза открылись, и слабый шёпот сорвался с её губ: «Алексей…» – её голос был как тонкая нить, что пробилась сквозь шум битвы, и он услышал её, его сердце забилось быстрее, как будто она вдохнула в него новую жизнь. Он обернулся, его взгляд встретил её алые глаза, полные боли, но всё ещё сияющие той верой, что всегда вела его вперёд. Она лежала на алтаре, её тело дрожало, цепи впивались в её кожу, но она смотрела на него, и этот взгляд был как маяк в темноте, что окружала его. «Ты пришёл», – прошептала она, её голос был слаб, но в нём была сила, что он знал так хорошо, и это дало ему надежду. Жрец ударил снова, его свет хлестнул по полу, но Алексей уклонился, его «Эфирный клинок» вспыхнул, и он бросился к ней, его движения были быстрее, чем когда-либо. Стражи ордена окружили его, их копья звенели, но он сражался, его клинок пел, разрубая их, и каждый удар был для неё, каждый шаг – ближе к её голосу. «Держись», – крикнул он, и его голос эхом отразился от стен, заглушая заклинания жреца. Она шевельнулась, её пальцы сжались, цепи звякнули, и она сказала: «Я верю в тебя», – её слова были как искра, что разожгла огонь в его душе. Он вспоминал её – её силу в бою, её тепло в ночи, её крик, когда её увели, и теперь она звала его, её голос был его компасом в этом хаосе. Жрец рявкнул, его магия ударила снова, но Алексей встретил её «Эфирным барьером», свет отразился, и он шагнул к алтарю, его клинок вонзился в одного из стражей, тот рухнул, хрипя. Её голос звучал в его ушах, её тепло дрожало в его «Сверхчувстве», и он знал – она жива, она борется, и он должен её спасти. Он ударил по цепям, искры полетели, металл затрещал, и он видел, как её глаза следили за ним, её вера в него была как щит, что защищал его от боли. Жрец бросился к ней, его кинжал метил в её сердце, но Алексей прыгнул, его клинок отбил лезвие, и звон металла эхом ушёл в своды. «Ты не тронешь её!» – крикнул он, и его голос был полон ярости и любви, что горели в нём. Её голос был его силой, её зов – его путём, и он сражался, чтобы вернуть её, чтобы услышать её смех снова.
Алексей наконец добрался до алтаря, его руки дрожали, когда он рвал цепи, что сковывали её, их металл был холодным, но магия ордена всё ещё держала их. Он вызвал «Сверхрегенерацию», его ладони засветились мягким голубым сиянием, и он приложил их к её запястьям, где кровь текла из глубоких порезов. Её кожа начала затягиваться, раны медленно закрывались, и она вздохнула глубже, её грудь поднялась, как будто жизнь возвращалась к ней с каждым его касанием. Он смотрел на неё, его сердце колотилось, и он шептал: «Ты со мной, держись», – его голос дрожал