– Вечером во вторник у меня была передышка, – продолжил он медленно, нехотя, – но в среду, то есть вчера вечером… – Берти замолчал и остановился на гравийной дорожке, по которой они шли. – Знаете, миссис Брэдли, я чувствую себя мерзавцем, когда выкладываю вам все это о бедной девушке. Однако я должен поделиться этим именно с женщиной. В общем, в среду вечером, то есть вчера, Элеонор пришла ко мне в спальню в половине первого ночи и изъявила желание там остаться. Мне стоило огромного труда выпроводить ее. Фактически мне пришлось вскочить с постели и вытолкать Элеонор за дверь. Ну, как вам это нравится?
Спустя продолжительное время, когда они опять побрели вокруг лужайки, миссис Брэдли произнесла:
– Не сомневаюсь, что сегодня вечером вы запрете дверь своей спальни.
– Еще и креслом припру! – вспылил Берти. – Ничто не принудит меня ее открыть, разве что пожар!
– Хорошо. Остальное предоставьте мне. Возвращаемся?
Обратный путь они проделали молча. Берти гадал, правильно ли поступил, открывшись этой женщине, похожей на ящерицу, а та обдумывала одно примечательное место в рассказе Берти. В конце концов она решила при первой же возможности воспроизвести его Карстерсу.
– Вот и вы! – воскликнул Гард, увидев их в двери гостиной. – Как насчет того, чтобы немного подвигаться, папаша? Или это значит наступить тебе на любимую мозоль: в доме траур и все такое прочее?
– Что такое? – проворчал Алистер Бинг, утративший былую остроту слуха, но не желавший в этом признаваться.
– Я предлагаю устроить танцы, – объяснил Гард.
– Сколько угодно, сынок, если того же желают остальные. Поступайте как знаете. Я пойду к себе в кабинет.
– Я с тобой, отец, – сказала Элеонор. – Если хочешь, я могу поискать в библиотеке ссылки.
– Хорошо, что сестрица покинула нас, – заявил Гард после их ухода. – Она ненавидит танцы. Что завести?
– Мне доступен только фокстрот, – сказал Карстерс.
– Значит, фокстрот! – провозгласил Гард, выбирая пластинку.
Из граммофона раздался треск, а потом зазвучала музыка. Берти, радостно улыбаясь, пригласил на танец Дороти, Карстерс учтиво подал руку миссис Брэдли.
– Полагаю, ты симпатизируешь этой старушенции? – спросил Берти свою партнершу.
– Еще бы!
– Ты не думаешь, что это она угробила Маунтджой?
– Боже сохрани! – воскликнула Дороти. – Ни в коем случае!
– Тем лучше. Хотя, – продолжил он, мастерски исполняя танец, – мне она кажется реинкарнацией Екатерины Медичи, способной укокошить удовольствия ради собственную мамочку. Ты согласна со мной?
– Она талантливая особа, – уклончиво ответила Дороти.
Берти, ловко залезший в щель между японской лаковой ширмой и пальмой в кадке, умудрился поцеловать ее прямо в губы.
– Вот и я о том же, – сказал он, выводя Дороти на открытое пространство.
– Скотина! –