– Расти умер.
Ни слова никто не сказал, даже не отругали за то, что меня не было дома после комендантского часа.
Приказ о выдворении я впервые увидела в марте. Он был прибит к столбику с уличным телефоном возле популярного, в шотландском духе, ресторана на бульваре Лос-Фелиз. Кричащий черный шрифт “предписаний для всех лиц японского происхождения” вогнал меня в ужас. Говорилось там, что в начале мая мы, “иностранцы и граждане”, должны явиться в Пункт гражданского контроля по такому-то адресу в Пасадене. Приказано взять с собой постельное белье, туалетные принадлежности и одежду, но только в таком количестве, которое мы в силах донести сами. Куда же отправят нас власти?
Поскольку многих мужчин из верхушки иссеев уже забрали, их жены приходили к нам домой, растерянные и перепуганные. Мама старалась гасить каждую вспышку паники. Не время переживать, говорила она, не до переживаний. Нам предстоит пересечь неведомый водоем на шаткой весельной лодке. Если мы остановимся, чтобы поплакать или повопрошать, то точно пойдем ко дну.
Мы упаковали наши пожитки в картонные коробки, в соломенные сундуки, которые привезли наши родители, когда впервые приехали в Америку, и, конечно, в деревянные ящики для продуктов. Один немецкий фермер разрешил нам использовать свой сарай в Сан-Фернандо, и бо́льшую часть ящиков мы сложили туда. Мексиканец-овощевод взял на хранение наше столовое серебро и папины инструменты. Церковь в Глендейле согласилась сберечь наши фотоальбомы. По мере того как от меня отрезали части тела, раскладывая их по разным местам, я быстро училась ни к чему не относиться слишком сентиментально.
Рой, будучи владельцем овощного рынка, имел доступ к секретным сведениям от местных политиков и деловых людей. Однажды он зашел к нам сказать, что он, его мать и сестра собираются пораньше явиться в сборный центр в долине реки Оуэнс в надежде, что нас оставят там, а не переместят бог знает куда в другой штат. То место, куда нам лучше попасть, называлось Манзанар, это примерно четыре часа езды в сторону Долины Смерти, у подножия горного хребта Сьерра-Невада.
– По крайней мере, так мы останемся в Калифорнии, – сказал он.
Мы с родителями стояли в нашей разоренной гостиной, и Роза, которая обычно от Роя отмахивалась, теперь слушала его и кивала.
– Да, лучше бы знать, где мы окажемся, – согласилась она.
Папа написал карандашом список, где какие наши вещи хранятся, и засунул листок за ленту своей фетровой шляпы.
– Не успеете оглянуться, как мы вернемся, – сказал он.
Вообще папины эмоции менялись в зависимости от того, сколько он выпил, но, когда дело касалось семьи и бизнеса, его оптимизм пока что оказывался ключом к успеху.
Я таких надежд не питала. Прогулялась по бетонному берегу реки в поисках последней песни западных жаб. Положила полевые цветы на могилку Расти в том месте, где когда-то мама сажала мяту-шисо. Как и мама, я склонялась к тому, что