Последний довод. Сергей Самаров

Но что мне было делать? Становиться агнцем для заклания? Не для того меня мать в муках рожала. И других людей, которых этот коротышка готов был уничтожить, их тоже родители не для того производили на свет и воспитывали. Того же Пашу Волоколамова мать не для их прожорливых стволов рожала. Я вырос на Украине, я ходил когда-то в украинскую школу. Правда, было это еще тогда, когда Украина и Россия составляли одну великую страну. И я не мог плохо к Украине относиться. Это было бы предательством. Таким же предательством, как предательство этих бандитов, предавших Россию. Но, наверное, они и Украину тоже предали. Хотят сделать ее такой, чтобы она всегда поднятым мечом висела над Россией и угрожала ей. Это тешит чье-то самолюбие, хотя всерьез такую угрозу Россия рассматривать не может. Моська, лающая на слона, давно известна в политике. Но здесь, в Украине, испокон веков живет много русских. И этими новыми украинскими фашистами и их правителями эти русские рассматриваются как враги, которых они хотели бы уничтожить. Почему? Ради чего? Кому была врагом моя мама? Может быть, той женщине, что пытается сейчас дозвониться своему сыну Олександру? За что убили мою маму? За что хотели убить Пашу Волоколамова и его отца? За что его мать убили? За что, в конце концов, хотели убить меня? Ведь не я начал эту череду убийств. Я только не допустил несправедливости.

      Убивший Дракона сам становится Драконом, гласит древняя мудрость. Мне очень не хотелось стать Драконом, но, кажется, меня лишали права выбора.

      Подступила злость, которую я подавил усилием воли. Злиться в такой ситуации нельзя, иначе легко стать таким же зверем, как вот эти пятеро бандитов, что валяются распростертые в моем доме. Хотя теперь, наверное, уже не скоро я смогу назвать этот дом своим.

      Звонки под толстой задницей Олександра прекратились. И хорошо. Они нервировали меня, напоминали мне о моей драконьей сущности…

      Глава 2

      Я вышел на крыльцо. Не показывая своего внутреннего напряжения, даже, наоборот, демонстрируя нечто непонятное, потянулся, раскинув руки и разминая тело. Это потому, что хорошо знал – все соседи сейчас к окнам прильнули. Выстрелы слышали, машину видели, но выйти побоялись. Фашисты всех запугали. И даже участковый старший лейтенант Шихран ни сам не пришел и никого из двух своих сержантов не прислал. Никому не хочется попадать под пулю. Хотя Шихрану теперь большое поле деятельности открылось. Вчера четыре трупа. Сегодня пять. И кто их оставил – тоже практически известно. Когда в следующий раз с Амирханом встретимся, он, похоже, уже майором, а то и подполковником будет. За раскрытие такого количества убийств его могут и в Киев служить перевести. Там сейчас, я слышал, часто убивают, так что хорошие сыскари очень даже нужны. Тем более в Киеве разогнали старую милицию и набирают новую. Слышал я, большей частью из уголовников…

      Закончив потягиваться, я двинулся к машине и тут же пожалел, что не взял с собой автомат. В машине на заднем сиденье кто-то сидел. Если бы он был вооружен, он бы уже выстрелил в меня, сообразил я, но на всякий случай оторвал от забора штакетину, держа ее в руке, подступил к машине и распахнул дверцу заднего сиденья.