Рядом со мной обычно никто не садится. Все знают, что я на плохом счету у командира, поэтому сторонятся. Друзей у меня нет. Но опять же, одной мне быть вполне себе нормально. Я просто не знаю, как иначе. Другие сбиваются в группки.
Те парни, что были сегодня со мной на очистке, сидят с краю зала и о чем-то переговариваются, изредка поглядывая на меня. Это не беспокоит, но немного нервирует.
Чистку мы проводим довольно часто. В низинах полно людей, которые цепляются за свою прошлую жизнь в обход правилам. Обычно их дома сжигают вместе с вещами, а самих преступников казнят. Раньше их выводили за территорию низин и там расстреливали, вдалеке от толпы. Потом стали делать напоказ, устраивая публичную казнь. И преступлений стало гораздо меньше.
На каждой чистке свои командиры, контролирующие уборку. Наша задача, как самых низших, разгрести пепел и убрать лишний мусор. Затем помещение перекрашивают, после чего в него поселяют других.
В таких комнатах запах горелого никуда не уходит. Я знаю это, потому как сама живу в подобной. Мне ее выделили сразу после приюта. Вместе со мной там живут еще две девушки, но мы с ними практически не пересекаемся, только когда идем спать. И меня это вполне устраивает.
Я замечаю еще один косой взгляд и нарочно смотрю в ответ, пока любопытные глаза за крайним столом не сдаются. Это не беспокоит, но раздражает.
Я не знаю, чем я так не угодила командирам. Быть может, дело в моем происхождении – я никогда не видела солнца, родилась в низинах, меня оставили у двери приюта. На этом все. Дальше помню только нескончаемую вереницу боли, приучившую меня терпеть.
После приюта многие пошли работать в охрану или на кухню. Меня не допустили ни до того, ни до другого. Несмотря на темное будущее, я все же стараюсь быть стойкой. А что еще делать в низинах?
Бесконечная череда мрака, холода и сырости. Отказавшись от всего, что раньше вызывало эмоции, люди погрузились в такое отчаяние, что забыли о том, что они все еще живы.
Котлета жесткая и сухая, но я старательно запихиваю в себя еду, ведь больше нас не покормят. Только завтрак и обед.
Большие белые часы говорят о том, что скоро продолжится рабочий день. Нас снова распределят на группы и отправят на чистки.
Я запиваю водой пресную пищу и хмурюсь. Командир направляется строго на меня. Что я опять натворила?
Глава 2
Фейт
Кабинет наполняется запахом сигарет. Дым режет глаза, но миниатюрная девушка с острыми чертами лица упорно не желает разжимать зубы и взять сигарету пальцами. Она сидит за большим деревянным столом, обеими руками перебирая документы. Ее спутанные каштановые пряди волос собраны в неряшливый хвост, а форма уже весьма смялась после бессонной ночи.
Шуршание бумажек прерывает громкий стук в дверь. Утренней тишины как не бывало. Девушка хмурится,