Ромка подвел меня к цыганке, которая нанизывала на нитку бусы, и сказал:
– Мата, это Юрка…
Она обняла меня, потормошила и вдруг запела что-то веселое-веселое.
Потом мы с Ромкой сидели у большого костра, и я смотрел, как из огня вылетают искры и вверху превращаются в звезды. А когда мы отошли от костра, оказалось, что уже ночь.
Мне стало страшно. Я готов был зареветь. Ромкина мама подошла ко мне и сказала:
– Юра, оставайся с нами. У нас весело…
Я посмотрел вокруг… И действительно, все здесь было не так, как на нашей улице, а как в сказке – костры, храпящие кони, непонятная речь, песни. Но стоило мне подумать, что я не вернусь домой, как я заревел в голос. Ромка схватил меня за руку, потащил к балке, и вскоре я был дома. Мама, узнав, что я бегал к цыганам, нагрела воду и стала мыть меня в корыте…
Первый свой школьный день помню так ясно, будто это было на прошлой неделе. Незадолго до него мы с мамой ездили в центр города покупать букварь, тетрадки, ручку, карандаши, резинку и ранец. Тетя Лена сшила мне длинные брюки и накануне первого сентября долго их примеряла. Мне было очень жарко, а она напевала:
Дети, в школу собирайтесь,
Петушок пропел давно…
Ему и больно и смешно,
И мать грозит ему в окно…
Первого сентября я проснулся в шесть часов утра. И услышал мамин голос:
– Спи, спи, сынок, еще рано.
Второй раз проснулся около семи. Мама уже звякала посудой на кухне. Начинался тихий и теплый день. Солнечный луч поджег что-то на столе. Стоило мне пошевелиться, и сияние то разгоралось, то гасло. Я приподнялся – эго сверкала застежка на новеньком портфеле. На спинке кровати висели мои первые длинные брюки и рубашка-матроска.
Мама сама умыла меня и усадила завтракать. Но я только чаю глотнул. Наконец я одет и мы отправляемся в школу.
На улице нам встретилась соседка, и я, не здороваясь, сказал ей:
– Вы, наверное, думаете, что я иду в детсад, а мы идем в школу, – и показал на свой новенький портфель.
Соседка и мама посмеялись, и мы пошли дальше…
Сначала я учился плохо. Ничего у меня не получалось – даже палочку не мог нарисовать, не говоря уж о том, чтобы писать с нажимом, да еще и с закруглением.
Накануне Октябрьских праздников маму вызвали в школу Учительница сказала ей, что я абсолютно ничего не понимаю и, вероятно, не дорос еще до школы. Маме предложили серьезно заняться моим развитием и внушить мне чувство ответственности за учебу. И мама занялась. Прежде всего она выпорола меня папиным ремнем с тяжелой пряжкой, а потом объявила, что я не выйду из дому, пока не сделаю как следует все уроки. Мне становилось see яснее, что школа – это сплошные неприятности. Сидишь дома, рисуешь палочки просто и палочки с крючком, все вывел как надо, но когда голова падает на стол от усталости, задеваешь рукой чернильницу и заливаешь чернилами полстраницы.