– Значит, нет, – поджимает губы та. – Обсудим?
– Будешь размахивать передо мной своей специализацией в психологии? – Леон открывает дверь, кивком головы приглашая Джанин войти. – Говорил же, не стоит.
– Не кусайся, я твой друг, а не враг, – мягко произносит она.
– Как скажешь.
Он заходит внутрь, бегло оглядывается – все на местах, ничего не изменилось – и тяжело опускается в свое кресло. Специально поставил его так, что заметно даже тень за стеклянной матированной дверью. Да и место выбирал с умом: по бокам – два пустующих кабинета, позади – вид на Брайант-парк и никаких высоток в сотне ярдов.
– Ненавижу быть гонцом с плохими новостями, – признается Джанин, усаживаясь напротив. – Но, судя по твоим действиям в календаре, ты еще не в курсе.
– Добей меня.
На стол ложится свежий выпуск желтейшего из глянцевых журналов, обложку которого украшает фотография Тыковки. Сердце сжимается, а воздух снова отказывается выходить из легких, но взгляд Леона спускается вниз, к заголовку.
«Самоубийство Тома Гибсона: что на самом деле происходит в «Феллоу Хэнд»?»
– Какого хуя? – выдыхает он. – Мы ведь…
– Шерил, – говорит Джанин. – Я узнала через знакомых. Шерил продала все твое грязное белье и сегодня не вышла на работу. Она и вчера не появлялась, но я думала, это из-за похорон.
– Сколько она получила за нас?
Леон пролистывает журнал и быстро находит нужную статью, написанную неким Сверчком. Здесь каждый из них, и вынесенные крупным шрифтом тирады заставляют кипеть от злости. Мало того что их предали, так еще и вывернули все в такой манере…
– Сто пятьдесят тысяч.
Он не готов читать о семье всякое дерьмо. Шерил – покойница, это вопрос решенный. Даже если она не сбежала к родителям в Иллинойс, а отсиживается в бразильской фавеле [2], он ее найдет. Такое не прощают.
Сейчас нужно успокоиться, проглотить ослепляющую ярость и понять, что с этим можно сделать. Для начала – убрать в стол журнал как главный раздражитель. Вдохнуть. Они со всем справятся, даже с пиар-провалом, который никто – в первую очередь он сам – не смог остановить.
Жаль, что Леон – не Гэри. Сейчас бы пойти избить кого-нибудь до полусмерти, да хоть бы и Райана из айти, который никогда никому не нравился. Увидеть на полу чужие зубы, кровь, и это очистило бы голову и дало хоть немного так необходимого сейчас умиротворения.
За свою недолгую жизнь Леон убил четверых – это тех, кого своими руками. Четвертый, как он сам себе пообещал, должен был стать последним: скрывать следы в чужой стране сложнее, чем дома. Тем более сейчас ему не по статусу делать грязную работу: если попадется, будет слишком много шума, да и на карту поставлено куда больше, чем мелкая преступная группа подростков из Манчестера. Для «Феллоу Хэнд» его арест стал бы предательством.
Но