Глава 3: Танец лепестков
Прошла ночь, и утреннее солнце медленно поднялось над холмами, наполняя мир мягким золотистым светом. Ветер осторожно касался ветвей сакуры, унося с собой нежные лепестки, которые кружились в воздухе, словно парящие души. Запах влажной земли, нагретой первыми лучами, смешивался с тонким ароматом цветущих деревьев, наполняя пространство умиротворяющей свежестью.
Мэй проснулась с ощущением чего-то неуловимо нового. В её сердце ещё звучали отголоски музыки, услышанной ночью, и слова незнакомца, что пронзили её мысли, словно нити в узоре тончайшего шёлка. Она поднялась с постели, осторожно раздвинула бумажные створки двери и вышла в сад.
За бамбуковым забором раздавались знакомые утренние звуки деревни: чириканье птиц, шелест одежды женщин, готовящихся к дневным хлопотам, редкие голоса мужчин, уходящих к рисовым полям. Жизнь шла своим чередом, но в душе Мэй поселилась новая мелодия, которую она ещё не могла осознать.
Она взяла в руки свиток и кисть, желая запечатлеть свои ощущения. Её движения были плавными, линии – тонкими, словно дыхание ветра. Каждое слово, появившееся на бумаге, было продолжением её чувств:
«Лепестки танцуют в свете рассвета,
Несут в себе шёпот несказанных слов.»
Её пальцы замерли, и она на мгновение закрыла глаза. Её сердце требовало продолжения, но не в словах. В музыке.
Она знала, что должна вернуться к сакуре, где встретила Рэна.
Встреча под древом
Когда Мэй подошла к поляне, солнце уже пробивалось сквозь густую листву, отбрасывая золотистые блики на траву. Она замедлила шаг, словно боялась разрушить утреннюю тишину.
Рэн был там. Он сидел, скрестив ноги под сакурой, его пальцы легко касались струн кото, вызывая глубокие, завораживающие звуки. В этот раз его мелодия была иной – мягче, задумчивее, но в ней всё ещё чувствовалась лёгкая грусть.
– Вы вернулись, – произнёс он, не поднимая глаз от инструмента.
– Я обещала, – тихо ответила Мэй, опускаясь рядом. Её взгляд скользнул по его рукам, по кото, издававшему музыку, от которой у неё перехватывало дыхание.
– Я играл, думая о ваших стихах, – продолжил он. – О том, как они звучали бы, если бы могли стать мелодией.
Она улыбнулась.
– Возможно, музыка и поэзия – это два разных языка одной души.
Рэн наконец посмотрел на неё. В его глазах мелькнуло что-то тёплое, почти неуловимое.
– Тогда, может быть, мы попробуем соединить их?
Мэй опустила руку в сумку, достала свиток и развернула его. Её голос, чуть дрожащий, но уверенный, зазвучал в тишине:
«Луна склоняется к водам пруда,
И ночь шепчет истории тем, кто слушает.»
В этот момент пальцы Рэна вновь коснулись струн, и его музыка слилась со словами Мэй. Он играл, она читала, и мир вокруг словно затаил дыхание.
Сакура, под которой они сидели, сбросила несколько лепестков, и один из них плавно опустился на руку Мэй. Она почувствовала это прикосновение,