Истории открытия континентов, изобретения летательных аппаратов и покорения снежных вершин, уходящих высоко в потолок того загадочного и далекого мира, вдруг начали будоражить мое воображение.
Так случалось всякий раз, когда мне в тихую удавалось отдать свою порцию завтрака одному из товарищей.
Прокручивая эти истории в своей голове и представляя себя на месте тех героев, а не того, кем меня заставляли стать, а затем отдать всю жизнь на освоение и совершенствование дарованной специальности шахтера. Мне хотелось исследовать и познавать новое. Что не представлялось возможным под чутким контролем воспитателей, надзиравших над нами круглыми сутками.
Однажды мне все-таки удалось пересилить свой страх и под покровом ночи сбежать наружу.
Было темно, и не удавалось разглядеть архитектуру центрального зала. Да и не до этого было. Моя цель светилась вдали, как мотылька, маня ярким свечением в противоположный конец комплекса.
Ноги сами неслись по мягкому мясистому полу, пока не остановились перед широкой аркой, ведущей в менее просторное, но от того не менее грандиозное помещение. По форме оно напоминало перевернутую трапецию с высокими потолками.
По стенам располагалось огромное количество многоярусных стеллажей, на которых стояли ящики с растущими из них ветвящимися корнями, усыпанными мелкими грибами. Корни ветвились и переплетались с отростками плоти, проникавшей в ящики.
Потолок был настолько ярким, что было больно поднимать голову. Поэтому было непонятно, что давало такой сильный свет. И меня посетила гениальная идея залезть повыше, чтобы повторить подвиг Икара.
Я схватился за край ящика, перебросил ногу внутрь, сначала увязнув в грязи, а затем переставив на сплетение корней, быстро поняв, как забраться наверх. Ящик за ящиком, поднимаясь все выше к вершине.
Свет становился ярче вместе с возрастающей температурой. Пот лился ручьем, голова начала болеть, а дыхание участилось. Все же это мне не помешало продолжить восхождение на горный хребет моего мира.
Почти на самой вершине начала чувствоваться слабость и замутнение сознания. Руки ослабили хватку, ноги подкосились, и я полетел вниз вместе со стоявшим на самом краю ящиком. Если бы не вездесущие корни и мягкий пол, это было бы мое первое и последнее падение.
Так мне случилось проваляться почти до самого утра, пока не пришла смена рабочих, освободивших меня из плена ящика.
Не какого наказания не последовало. А наоборот. Мне стали давать порции завтрака в два раза больших, чем остальным.
С тех пор я больше не подвергал свою жизнь неоправданным рискам и вел себя подобающе представителям моего вида, спокойно и сосредоточенно выполняя свой долг, во благо мамы.
2
Теперь, развалившись на холодном твердом полу, впиваясь в него костями, выпирающими через кожу, зачем-то