– Не промокла? – раздался за спиной оклик.
Элси обернулась. В паре шагов от нее, увязая в грязи лакированными черными ботинками, стоял он. Стоял, как ни в чем не бывало, спрятав в карманы брюк белые руки, с насмешливой полуулыбкой на губах, и самым бесстыдным образом пялился на мокрую, уставшую Элси.
– Мы с вами уже виделись.
Что-то подсказывало: не так должна повести себя нормальная семнадцатилетняя девушка на пустой дороге с незнакомцем. Не стоять неподвижно и не пялиться в ответ. Но непослушное сердце сделало кульбит и застучало где-то в пересохшем горле.
– Алиса Войская, – медленно, по слогам произнес незнакомец. Он, как гурман, пробовал фамилию на вкус, долго вертел ее на языке, пережевывал, а потом нахмурил брови. Не понравилась.
– Мы разве знакомы? – Элси не понимала: удивлена она, рада или напугана.
Незнакомец улыбнулся, на этот раз почти искренне, и даже соизволил представиться:
– Владимир Филов. – Прозвучало так, словно и фамилию, и имя он только что выдумал, и это его очень веселило.
– Вам… – Элси запнулась. Всякий раз, когда она представляла встречу с этим человеком, он или молчал и смотрел тем же прошивающим насквозь взглядом или объяснял, что забыл здесь. Теперь же он не делал ни того, ни другого. Он вел себя слишком нормально.
– Я следил за тобой, и ты это знаешь.
Судя по лицу Владимира, вид у Элси был правильный: будто все тучи разом рухнули ей на голову.
– Ты должна была замечать странности, – продолжил он.
“Как в романе”, – промелькнула мысль. Промелькнула и скрылась. И ничего не осталось. Элси призналась:
– Замечала.
В ее жизни много странностей. И главная из них стоит сейчас и смотрит сверху вниз матовыми глазами.
– Я приду завтра. А ты подумай. Вспомни, Элси, – пафосно закончил Владимир, развернулся на облепленных грязью каблуках и зашагал удивительно бесшумно по пустой темной улице. Элси не смогла его окликнуть. Почему-то нельзя было ни в коем случае нарушить воцарившуюся тишину. Нельзя было прогнать хилую дымку тайны, которая повисла над дорогой. Элси казалось, что она видит ее: изорванную, жалкую, тряпочкой болтающуюся в ветках старого ореха.
Владимир ушел. Его длинная фигура скрылась за поворотом. А Элси все стояла. Стоял в горле ком, стоял в носу петрикор. Стоял в ушах голос. Он повторял, настойчиво, как мантру: “Подумай. Вспомни. Подумай. Вспомни” и обязательно в конце добавлял такое непривычное на чужих губах ”Элси”.
Владимир знал это имя, имя, которым Элси и дома называли редко. Для всех вокруг она была Алисой, просто Алисой Войской. И в паспорте стояло это же сухое, жесткое, как асфальт, имя. Элси оно не нравилось, но ничего, привыкла. Потому что не принято, потому что неправильно, потому что мама сказала: “Так нужно”. Сказала и ничего не объяснила. А теперь, Элси чувствовала: у нее появился шанс узнать о себе хоть что-нибудь…
…настоящее.
Дорогу