Я наблюдал за последними секундами жизни Земли и видел, как противник удаляется в глубины космоса. Никого из инопланетного роя не осталось. Впрочем, земные разведчики тоже умерли. Нас окружали лишь обломки космического мусора.
Значит, нужно поискать уцелевшую космическую ферму.
– Нильс, – позвал я, стараясь привязать его швартовочный канат к моему поясу – когда каждый твой палец толщиной в пять сантиметров, сделать это проблематично.
– Пап… пап… – Мальчик задыхался так глубоко, что мне слышалась только ап… ап…
– Нильс. Успокойся. Всё в порядке! – скомандовал я, укрепив швартовочный канат мальчика у себя на поясе хлипеньким узлом.
– Всё в порядке? – в голосе мальчика звучала то ли истерика, то ли бескрайнее изумление.
– Погоди. Не мешай. Мне надо оглядеться и понять, что делать дальше. Ты же держись за мою руку и не выпускай меня ни при каких обстоятельствах, хорошо?
Нильс не ответил, но я счёл молчание знаком согласия. На всякий случай схватил мальчика за руку и, использовав его как точку опоры, чуток повернул себя, стараясь узреть масштабы битвы.
Вместо нашего блока ферм остались лишь сгоревшие осколки. Ни одного целого катера вокруг. Управляя собой посредством Нильса, я менял угол обзора, вглядываясь в темноту космоса.
Напрасно я старался засечь хоть одно целенаправленное движение. Вокруг никого не осталось в живых. Земля уничтожена. Мы с сыном в космосе одни.
4
Я собрался с мыслями, увидев большой обломок, плывущий в нашем направлении. Когда создатель раздавал людям веру и надежду, на меня не хватило. Я славился тонким чувством пессимизма, интуиция которого никогда не подводила. Римма говорила, что если б не мой квёлый настрой по жизни, я бы добился большего, чем простой космический фермер.
Перестав вертеться вокруг фигурки сына, чтобы не уносить нас своими действиями всё дальше и дальше, я уставился на обломок искорёженной арматуры. Впервые за всю жизнь во мне проснулась надежда. Я не сдамся вакууму и буду сражаться до последней капли кислорода.
– Итак, Нильс. – Я старался, чтобы мой голос звучал как можно увереннее. Мальчик уже несколько минут лишь всхлипывал. – Нильс, отзовись.
– Да, пап, – услышал я.
– Начнём вот с чего. Обрати внимание на индикаторы перед глазами. Справа есть значок О-два. Найди его.
– Шестьдесят три процента, папа, – ответил голос сына. Нильс оказался не так глуп, как я предполагал. Значит, у него шестьдесят три, у меня – пятьдесят восемь. Нам хватит на несколько часов.
Последних часов.
Хватит!
– Нильс, держи меня, – попросил я и обхватил мальчика.
Кусок арматуры продвигался медленно. Казалось, я слышу биение сразу двух испуганных сердец: своё и сына по рации.
– Пап, что случилось? – задал вопрос он.
– Я не знаю, – отвечаю. – Мы видели с тобой одно и то же.
– Я не вижу Землю. Где она? Её уничтожили?
– Похоже,