Но прежде, чем приниматься за документы, я взглянула на календарь и сверила открытую на нем страничку с датой в своем телефоне.
«14 Ревуна 7481 года» – значилось красивым псевдоготическим шрифтом на белой странице, прикрепленной к широким металлическим кольцам. Я пролистала календарь назад.
Надо полагать, месяцы тут на старинный манер? «Ревун» – сентябрь или октябрь? Судя по погоде, все-таки сентябрь. А год, я так понимаю, от сотворения мира. Значит, христианство в этой вселенной не так влиятельно, как в той, где жила я? Иначе календарь бы поменяли.
– Маргарита, у вас есть какие-то вопросы по содержанию статей?
Я вздрогнула и подняла взгляд на Владислава. Умеет же влезть, когда не просят.
Он наливал себе чай с таким недовольным видом, будто его личная прислуга взбунтовалась и отказалась выполнять обязанности, за которые он платит ей из собственного кармана.
– Нет, – спокойно ответила я и наконец потянулась к черновикам.
Но прежде, чем вчитаться в них, клятвенно себе пообещала, что найду свой трудовой договор и прочту его с особенным вниманием. Если надо будет, даже до местного отдела кадров не поленюсь дойти ради удовольствия с полным правом заявить этому высокомерному князю, что подача чая ему лично в руки не входит в мои обязанности.
Глава 6
В начале работы я была полна энтузиазма, но стоило пробежать взглядом по первому абзацу, как у меня зарябило в глазах. Орфография походила на ту, которую использовали в царской России в моем мире. Все эти «десятичные и», «ять» вместо краткого «е», «фита» вместо «ф» – голова шла кругом от того, насколько одновременно знакомо и непривычно выглядел текст.
К середине первой статьи, которую я взяла в руки, я уже начала думать, что решение доказать свою профпригодность было опрометчивым. Но отступать некуда. С огромными усилиями я выуживала из памяти Маргариты местные правила, но по большей части полагалась на литературный слух. Не знала, принадлежит ли он мне или прежней владелице нового тела, однако другого ориентира все равно нет.
Может, пойти в библиотеку и взять словарь? Ага, и меня сразу уволят, когда я полезу проверять какое-нибудь простое слово вроде «линiя» или «мiръ».
На проверку первого текста, написанного, судя по размашистому карандашному росчерку, Григорием Остаповичем – тем самым пузатым стариком – я отложила листы и опустила голову на сложенные на столе руки. Я думала, что осталась на кафедре одна: слышала, как несколько раз хлопала входная дверь, но не обращала внимания, кто приходит и уходит.
– Княжна, как вы себя чувствуете? – обеспокоенный голос Владислава, раздавшийся за спиной, испугал.
Я вздрогнула и тут же выпрямилась.
– Все в порядке, – процедила я. Вот уж ему точно не буду душу изливать.
– Легкая головная боль и замедление мыслей нормальны после открытия дара, – равнодушно бросил он и, судя по шороху