– Пойдемте, я провожу вас,– произнесла она уставшим слегка простуженным голосом и пошла по коридору, шоркая тапочками.
Он последовал за ней.
Они шли по длинному коридору, освещенному круглыми лампами. Ему казалось, что этот коридор никогда не закончится, и он вечно будет слушать шоркающие шаги медсестры, эхом раздающиеся по всему зданию. Наконец, они подошли к двери, покрытой стальным полотном. Медсестра открыла маленькое зарешеченное окошко в двери и заглянула внутрь. Затем взглядом пригласила мужчину тоже посмотреть. Он прильнул к решетке. Его взгляду предстала очень маленькая комната: угол стола, окно с металлической сеткой и чугунными прутьями решетки, кресло-качалка у окна. В кресле кто-то сидел и мерно раскачивался.
Он оторвался от решетки и недоуменно посмотрел на медсестру. Та невозмутимо достала ключи и начала открывать дверь.
–Вы можете пройти и поговорить с ней недолго, произнесла она, пропуская его внутрь,– Как закончите, постучите в дверь, я открою.
Он встал посреди комнаты, как вкопанный. Комната оказалась не такой уж маленькой. У стола находилась кровать, прикрытая белым одеялом. На столе стоял светильник и тарелочка с миндальными печеньями, зеркальце и гребень. Все это он уловил боковым зрением. Его взгляд был прикован к креслу, где мерно раскачивалась женщина. Каштановые волосы полностью скрывали лицо. И как он не старался, но не мог разглядеть цвет ее глаз, не говоря уже о шраме на спине. Она была одета в длинное белое платье из плотной ткани.
Его одолевали тяжелые мысли.
«Что если эта не та, которую он ищет? Не может же женщина, так необходимая колдуну, быть сумасшедшей? А если это все-таки та, то позволит ли ему совесть принести ее в жертву, ради спасения любимой жены? Нет, его совесть не позволит этого сделать. Но зверь, посилившийся в нем, без колебаний исполнит приказ хозяина.
Он тяжело вздохнул.
–Кто здесь?– испуганный дрожащий голос вывел его из оцепенения.
– Кто? Кто ты?– женщина встала и повернулась лицом к нему и свету от светильника на столе.
Ее бледное испуганное лицо с большими зелеными глазами было совсем кукольным, словно она была нарисована для японских комиксов.
«Боже! Она ведь