Не возомни себя Богом. Евгений Яковлев

уровнем знаний и профессионализма. И я уже не говорю о том, какой он был прекрасный человек, добрый, отзывчивый, очень компромиссный и неконфликтный. – Томаса подкупило, что Ридс не пытался изобразить горе. Он говорил прямо, но не пытался показать Муна своим другом – это читалось в его взгляде. Ридс продолжил. – Что касается Фореста, я не так хорошо его знал, мы виделись всего несколько раз. Но от этого не легче, ведь он чей-то отец, сын, муж, друг… В конце концов он был молодым человеком, которому предстояло жить, радоваться, любить и быть любимым, а вместо этого кто-то подло отобрал у него жизнь, оставив близким только страдание. Это не справедливо. – Джонатан как-то более пристально посмотрел в глаза Вильсона, будто стараясь сказать ему что-то, что нельзя выразить с помощью одних лишь слов. – Мы уже можем жить так, чтобы не убивать друг друга и не калечить судьбы. Но мы пока еще не научились до конца этому. Надо прилагать больше усилий.

      – Да, мистер Ридс, я с вами полностью согласен. Война за ресурсы – это уже пережиток прошлого, человечество повзрослело и готово жить по-другому (да черт возьми, да откуда опять эти философские мысли, точно вирус богатеев). – Томас наконец перешел к делу от этого высокопарного лизоблюдства. – Позвольте задать вопрос в лоб – почему ваша программа реабилитации военных, проходившая десять лет назад, провалилась?

      Этот вопрос был подобен удару, которым детектив в свое время посадил на зад не один десяток человек. И этот вопрос поставил самого Ридса в тупик.

      – Детектив, вы очень прямолинейный человек. Пожалуйста, не сочтите за лесть, но я это уважаю. – признал он. – Но прежде, чем ответить на ваш вопрос, я хотел бы кое-что прояснить, вернее даже напомнить вам об одном моменте. В ходе нашей беседы я поделюсь с вами секретной информацией, которая ни в коем случае не подлежит огласке. Она не должна выйти за пределы этого кабинета. Шеф Фишер, ваш непосредственный начальник, также проинформирован об этом. Для моей корпорации – конфиденциальность крайне важна, поскольку на кону репутация ведущей фармацевтической организации государства. Я надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать? Вы ведете расследование – ради Бога, вы можете пользоваться, предоставленными мной сведениями, но только в рамках вашего расследования. Мы с вами поняли друг друга?

      Вильсон утвердительно кивнул.

      – Хорошо, вашего слова мне достаточно. Я перефразирую ваш вопрос: не почему программа провалилась, а почему мы не вернулись к ней, не стали жестко отстаивать свою позицию. Так будет правильнее. Дело в том, что у нас есть внутренняя процедура испытаний, по результатам которой принимается решение, насколько то или иное лекарственное средство готово к официальным испытаниям, тестированию и исследованию на живых людях. Наш препарат под названием «Хоуп», внутренние испытания не прошел, вернее, результаты испытаний были сфабрикованы таким образом, что заключение в нашей лаборатории вышло положительное Когда спустя время после проведения первичного