– Я знаю, кто такие хирурги, – обиделся Спунер. – Костоправы, только и мечтающие отчикать тебе какую-нибудь часть тела. Мне рассказывали. А ещё я видел Грязного Боба после того, как он прошлой зимой отморозил себе три пальца на руке и ему их отчекрыжили. Так что я знаю, что за типусы эти хер-р-рурги.
– А я нашла в себе силы, пусть и сгорала от страха и паники, ещё подумать, зачем в психиатрической лечебнице содержать такой кабинет, столь похожий на хирургический, и оборудованный, как мне показалось, по последнему слову техники? Я далека от всего, что связано с машинами, но все эти агрегаты, такие же холодные, блестящие и жуткие, как и всё остальное вокруг, все эти приборы из стекла и стали, датчики и трубки явно не были приспособлены для лечения нервных расстройств!
– И я не ошиблась. Аткинс преследовал совершенно иные цели. Мне на голову одели какое-то жуткое на вид приспособление, напоминающее шлем, утыканный десятками проводов, а к рукам прицепили металлические зажимы. Ты когда-нибудь попадал под воздействие электрического тока, Джек? Поверь мне, это действительно так больно, как говорят. Когда я увидела эту штуковину, все эти разноцветные провода, тянущиеся от неё к жужжащим в комнате агрегатам с мигающими лампочками и шкалами, я испугалась как никогда в жизни. Господи, да вся моя рубашка пропиталась потом. Я как загипнотизированная смотрела на шлем, не в силах оторвать от него перепуганных глаз, пока он не оказался на моей голове.
– Доктор Аткинс тем временем переоделся в белоснежный халат и выглядел как заправский врач. Но, по сути, он оказался пыточных дел мастером. Ты знаешь, что такое электрошок, спросил он меня, негромко посмеиваясь? Он говорил тихо и вкрадчиво, нежно гладя меня по дрожащей руке. Его глаза оставались всё такими же бесстрастными и чуждыми ко всему человеческому. Уверена, умри я тогда на том железном столе, он бы и бровью не повёл. Приказал бы своим немым подручным выбросить моё остывающее тело, и вся недолга…
– Вдоволь насмотревшись на меня, Аткинс отошёл в сторону и кивнул невидимому мне ассистенту. Я поняла только одно – сейчас произойдёт такое, по сравнению с чем все мои прежние злоключения покажутся детским шалостями. Комнату наполнил низкий, всё нарастающий вой. Он противно вибрировал, усиливаясь и вгрызаясь в мозг. Я, привязанная к столу, умирала от ужаса, извиваясь в кандалах, как червяк на крючке. Доктор Аткинс и его люди стояли в нескольких шагах от меня и смотрели. Они неотрывно смотрели. А потом, потом пришла боль.
– Она набросилась на меня резко и неожиданно, словно выпрыгнувший из подворотни бешеный пёс. И так же резко укусила, но во сто, в тысячу раз сильней! Помнится, я заорала. Я и не думала, что могу ТАК кричать. Да от моих безумных