– Да будто бы кто знает, как передается эта зараза! Кто-то говорит, что если серенькая коснулась чашки, а ты потом ее использовал, то можешь заразиться. Другие утверждают, что если мышь пробежала по кану, а ты потом там поспал, то тоже подхватишь болезнь.
– Ну тогда я чаще буду мыть чашки и протирать кан, этого ведь достаточно? В любом случае, колодец у нас рядом, воды на такое дело хватит. Даже не знаю, сколько народа уже заболело. Ты не спрашивал?
– Как же, не спрашивал… В здании Торговой палаты на Восьмой улице изолировали пятерых заболевших, среди них только один как-то связан с постоялым двором.
Цзинь Лань тут же поинтересовалась, кто это.
– Это Чжан Сяоцянь, у него такой жар, что на ногах не держится, вчера вечером жена и троюродный брат его на носилках принесли.
– А тех, кого туда доставили, смогут вылечить? Мне не верится. Если вдруг ты заболеешь, то я тебя туда не отправлю, не доверяю я им. Я бы народными средствами наверняка тебя исцелила.
– Ты так беду на меня не накличешь? – Ди Ишэн хотя слегка и рассердился, но поскольку в словах женщины все же слышались забота и привязанность, то его тон сразу смягчился. – И как ты собираешься исцелять? Можно мне узнать твои народные средства?
Цзинь Лань жеманно ответила:
– Ты меня только что по спине сильно стукнул, ох, чуть от боли не померла. Сначала хорошенько разотри мне спину, а я потом тебе расскажу.
Евнух понял, что женщина соскучилась по его мягким рукам. Он задрал на ней одежду и принялся легонечко массировать. Забавно сказать, но на лицо Цзинь Лань была вся рябая, а вот тело у нее было что привольная равнина, нежное и гладкое. Если сравнить кожу на ее лице с грубой мешковиной, то тело ее было покрыто идеальным шелком. Получив внимание, женщина аж замурлыкала от удовольствия. Желтая кошка же огорченно опустила голову и убежала.
Ди Ишэн хотя и был невысокого роста, но руки и ноги у него были на удивление длинные и ловкие. Он умел не только клеить праздничные фонарики, но и чинить себе носки. Евнух был полноват, при ходьбе подбородок его колыхался, казалось, жирок вот-вот отвалится от его нижней челюсти. Он не любил жару и часто потел, поэтому его нательную рубашку каждые два-три дня следовало стирать. Одеяло, которым он накрывался, приходилось частенько распарывать и менять начинку, иначе запах пота пропитывал его и одеяло омерзительно воняло.
У Цзинь Лань всегда были сомнения насчет причин, по которым Ди Ишэн покинул императорский двор. Она спрашивала его: ведь при дворе всегда имеется что поесть и попить, зачем же уходить и перебиваться впроголодь? Евнух отвечал лишь, что соскучился по дому, вот и ушел оттуда. Следующий вопрос был: а что же он там делал? Ди Ишэн отвечал кратко: «Хм, а что нам еще там можно делать, как не прислуживать?»