Я нуждалась в близости. Это было на вершине пирамиды нужд Мии, особенно после выдавшегося денька. Охранник-стажер просто оказался в нужное время в нужном месте.
Я избавилась от одежды за несколько секунд, а его глаза постоянно стреляли то на меня, то на дверь. Он пытался понять, к какой именно части своего тела прислушаться: к голове или…
Я достала из коробки, которую провезла в чемодане, презерватив. Так и знала, что пригодится.
– Как тебя зовут?
Он ухмыльнулся.
– Оскар.
– Это твой единственный шанс, Оскар, – произнесла я, махнув презервативом.
В глазах его вспыхнуло желание, и мораль быстренько испарилась. Оскар загремел поясом, и я стащила с него штаны. Достоинство его оказалось на свободе, и я закинула презерватив ему на живот – пусть надевает сам.
– Никаких разговоров и никаких поцелуев.
Он с энтузиазмом кивнул и откинулся на кровать. Презерватив он натянул в рекордные сроки.
Я склонилась над ним, прижала коленями к матрасу и провела рукой по всей длине. Он застонал, пожирая меня голодными глазами. Вскоре он оказался внутри меня. Я закрыла глаза и задвигалась – смотреть на него не хотелось. Его руки оказались на моей груди. Он ущипнул меня за соски и тихонько выругался.
К двум тридцати шести стажер уже закончил.
Четыре
Моменты не покидают нас, они зарываются в землю и становятся тобой.
Время в Долоре замерло.
Я прожила здесь уже неделю. Все вокруг шатались без цели из класса в класс, словно в тумане, секунды тянулись как часы, и я бродила в такой же прострации. Я была уверена, что умру от скуки.
Единственной переменой стал стажер Оскар, который забегал ко мне по вторникам и четвергам, чтобы отдать письма и деньги, которые посылал мне отец. Зачем мне здесь деньги?
Секс с Оскаром позволял хоть как-то разнообразить время и обрести контроль над своим рутинным расписанием. В старшей школе как только меня не называли. Шлюхой. Шалавой. Потаскушкой. Любое похожее слово, что придет вам в голову, попадет в точку. Но меня это не волновало – не так, как многих других девушек. Например, Сару, мою единственную, так сказать, знакомую в старшей школе.
Я постаралась не обращать внимания на плач в туалете, но он становился только громче. Я закатила глаза и толкнула дверь ногой – та оказалась заперта. Конечно.
Я зарычала и повысила голос:
– Прошу, Бога ради, прекрати рыдать.
Но она не прекратила.
– Открой уже эту чертову дверь. – Я не понимала, почему чувствую такое раздражение, – только хотела, чтобы это как можно скорее прекратилось.
Замок щелкнул, и дверь открылась под собственным весом. На унитазе – ну хоть с надетыми трусами, и на том спасибо, – сидела полная девочка со светлыми волосами и огромными синими глазами. Заплаканное лицо покраснело. Она молча на меня уставилась.
– Из-за чего плачешь? – спросила ее я.
Она попыталась отдышаться: