По приезде в столицу Потемкин через Григория Орлова, не утратившего добрых отношений с Екатериной, но уже не имевшего прежней к ней близости, свиделся с государыней. Вероятно, Орлов, думавший еще о возвращении к себе прежней благосклонности государыни, не полагал, что устроенное им свидание приведет к роковым последствиям. Об отношении этих двух временщиков ходило много рассказов. Так, говорили, например, что Потемкин однажды поднимался по дворцовой лестнице, направляясь к государыне, а Григорий Орлов спускался по той же лестнице, возвращаясь домой. Потемкин, смущенный этой встречей, обратился к своему предшественнику с приветствием и, не зная, что сказать, спросил его:
– Что нового при дворе?
– Ничего, – ответил холодно Орлов, – только вы поднимаетесь, а я иду вниз.
Потемкин, добившись представления Екатерине, придерживался в своих личных делах правила “ковать железо, пока горячо”, и уже в феврале, поощренный приветливым отношением государыни, сам обратился к ней с просьбой о пожаловании генерал-адъютантом.
“Сие не будет никому в обиду, – закончил Потемкин свою просьбу, – а я приму за верх моего счастья, тем паче, что находясь под особливым покровительством Вашим, удостоюсь принимать премудрые повеления Ваши и, вникая в оные, сделаюсь вяще способным к службе Вашей и Отечества”.
Свершилось! И уже 1 марта 1774 года Екатерина сообщала Бибикову о назначении его друга Потемкина генерал-адъютантом. Она заканчивала это письмо следующим образом: “Глядя на него (Потемкина) веселюсь, что хоть одного человека совершенно довольного около себя вижу”.
Каждое восхождение новой звезды над троном, как мы уже сказали выше, составляло в глазах придворных событие огромной государственной важности. Оно являлось таким и для представителей иностранных государств, так как облеченный доверенностью временщик мог своим влиянием на государыню перетянуть чашу весов в ту или другую сторону. Немудрено, что каждое событие, совершавшееся во дворце, всякое изменение в составе лиц, приближенных к монархине, волновало дипломатические сферы, и перья посланников и министров иностранных дел усиленно работали в это время.
То же было и при повышении Потемкина, с той только разницей, что этот “случай” наделал еще больше шума, чем все другие. Знать, а в особенности высокопоставленные кумушки, интересовались всякой мелочью относительно новой звезды. Так, жена новгородского губернатора Сиверса доставляла мужу подробные реляции о первых шагах восходившего светила. “Новый генерал-адъютант, – писала она в марте, – дежурит постоянно вместо всех других”... “Говорят, он скромен и приятен”... В апреле: “покои для нового генерала-адъютанта готовы, и он занимает их; говорят, что они великолепны... Я часто вижу Потемкина, мчащегося по улице шестерней”...