– А как же, – ответил Павел и, пройдя мимо не обратившего на него никакого внимания шофера, занял свободное место. Настроение вновь стало никакое.
Наконец автобус тронулся. Шофер – кавказец, как и положено, останавливал автобус на каждой остановке, открывал дверь и протягивал свою волосатую руку за платой за проезд. Но, ни разу Павел не услышал, чтобы тот хоть раз произнёс название остановки. Может быть, он их вообще не знал?
За окном мелькали знакомые, немного потускневшие в памяти виды города. Павел смотрел на них так, словно смотрел старый, много лет назад виденный, но порядком подзабытый фильм, пытаясь вспомнить отдельные эпизоды. Так же и он сейчас вспоминал отдельные эпизоды своей юности проведенной на этих улицах. Но теперь он не старался подробно вглядываться в мелькавшие в окне дома, улицы, проспекты, словно боясь увидеть в них что-то чужое противоестественное и не нужное в этом русском городе, расположенном в самом центре земли Русской. Он уже знал, что все равно увидит это чужое, потому, что оно уже пришло, вторглось в мир его детства, так же бесцеремонно и не прошено, как вторглось в мир и жизнь других людей, не считаясь с их мнением на этот счет. Мир, в который он вернулся, был уже совсем не тем миром, из которого он когда-то уехал.
Павел чуть было не проехал свою остановку, но вовремя спохватившись, ринулся к выходу.
Автобус остановился, дверь распахнулась. Жадная волосатая рука потянулась за деньгами. Павел в упор посмотрел на кавказца, который даже не повернул в его сторону голову.
– Ты по – русски то, говорить умеешь?
Кавказец взбрыкнул точно ужаленный и резко повернулся к Павлу. Взбешенный южный взгляд встретился с холодным и уверенным в себе взглядом севера. Что-то в этом бесстрастном взгляде было столь угрожающее и подавляющее, чего незваный пришелец давно уже не встречал в русских, забитых и уставших от «веселой» жизни глазах, что он, поневоле, сам от себя не ожидая, отвел свои темные очи в сторону и проворчал:
– Южная. – Потом добавил. – Остановка.
– Молодец, умеешь. – Павел бросил ему на ладонь положенную плату и вышел из автобуса.
Что собственно могло измениться за эти годы в его районе? Новых домов вроде бы не наблюдалось, а вот старые конечно несколько видоизменились. Впрочем, как и везде. Видоизменились они своими первыми этажами, в которых с каждым днем становилось все меньше и меньше жилых квартир. В освободившихся помещениях теперь вальяжно разместились всевозможные магазины и магазинчики, а так же компьютерные салоны, оболванивающие юные мозги, супер космическими игрушками. Ну и прочие заведения новых хозяев и хозяйчиков жизни, у которых хватило денег на открытие своих «шопов» и «салонов», но вот беда, не хватает на постройку своих собственных зданий, где можно было бы хранить и торговать тем, «что нажито непосильным трудом». Первые этажи домов и подвалы под пивнушки оказались куда дешевле. Интересно только куда делись люди, проживавшие когда–то на этих первых