– Тише, тише. Все хорошо. Я тебя не обижу. Снимем эту железяку, и я отнесу тебя к маме, хорошо? – пыталась я успокоить ее.
Но в ответ лишь рр-рр-р, а затем она извернулась и прокусила мне щеку.
«Сука, вот как тут реагировать?» – подумала я, сжав зубы до скрипа и сделав глубокий вдох-выдох. Приподнявшись, сняла с талии чудом не потерявшуюся толстовку и надела ее сверху на девочку, обвязывая рукавами ее туловище. Получилось что-то вроде гусенички с головой и ногами, но так должно быть легче.
Палкой раздвинула дуги капкана и потихоньку вытащила поврежденную ножку. Подхватив ребенка на руки, я понесла ее в деревню. Лечить и обматывать рану мне нечем, поэтому пусть местные занимаются травмой. Мелкая же ни на одно обращение не отзывалась. Она даже перестала плакать, только рычала и дергалась, как уж на сковородке.
Блин, щека болит, и кровь щекочет шею. Вообще, красоткой стала.
Нас увидели на подходе, и через минуту образовалась толпа – кто с вилами, кто с лопатами, а кто и с другим инструментом. Весело тут у них. На секунду я испугалась, что нас забьют, но потом решила: похрен. Мне нужен контакт с местными, информация и, желательно, помощь.
Подойдя ближе к аборигенам, заметила, что все они выглядят как люди, но с различными животными ушами и хвостами. Некоторых определила – лисы, собаки (или волки), медведи и зайцы. Но большинство были мне совершенно незнакомы. Когда я приблизилась вплотную, толпа от меня шарахнулась. Все вооружены, но боятся?
– Мне нужен доктор или глава деревни, – сказала я, делая шаг ближе.
В ответ раздалось рычание и скуление, и они сделали шаг назад. Я к ним – они от меня. Плюнула и пошла смелее. Толпа расступилась, и, пройдя пару метров, ко мне навстречу вышел старик.
– Что ты здесь делаешь, человек? – его четкая дикция означала, что разговаривать они умеют.
– Я вышла из леса и услышала плач. Малышка попала в капкан. Мне нужен лекарь или староста, чтобы оказать медицинскую помощь.
– Здесь не рады людям, хотя считалось, что ваша раса вымерла несколько столетий назад. Но даже не рассчитывай на радушие за спасение члена общины.
– Как вымерла? Вся? – от шока я чуть не выронила свою ношу.
– Значит, не вся, если ты тут стоишь живая. Как бы то ни было, отнеси Сумико к дому с зеленой калиткой. Ее мать о ней позаботится. А после – проваливай, и чтоб духу твоего здесь больше не было.
Ответить ему мне было нечего. Ругаться и доказывать свою правоту не хотелось. То, что мне самой нужна помощь, никого здесь не волновало, а просить – не видела смысла. Развернувшись в указанном направлении, я побрела, еле передвигая ноги. На месте нас уже ждала женщина с лисьими ушами.
– Положи мою дочь на лавку и убирайся! – рыча выдала она мне. Ни благодарности, ни жалости. Будто это я покалечила ее ребенка.
– Если вся деревня