Мой поезд пришёл почти пустой, и я села у окна. Я уже говорила, что люблю сидеть у окна, особенно когда на улице идёт дождь. (Как дождь может идти? По идее, нельзя ходить без ног.) Только в поезде я взяла телефон и увидела три пропущенных звонка от «Адвоката Дьявола». Хорошо, что он не позвонил Айлин или Лии после того, как я не ответила. Обычно именно так он и делает после двух безуспешных попыток до меня дозвониться. Сейчас, конечно, звонков от него стало меньше, но ещё совсем недавно ситуация была совсем другая. Для нас всех. Я не сердилась на него тогда и не сержусь сейчас. Мой адвокат, как и все мои близкие, просто переживает за меня. Я рада, что за меня есть кому переживать и беспокоиться. Я не всегда это понимаю, но отрицать точно не могу. Я научилась принимать заботу друзей и родных. Это особенно сложно, когда не умеешь просить о заботе. Но причина, по которой «Адвокат Дьявола» не позвонил Айлин, проста: он видел её сторис в соцсетях и знал, что мы вместе. Надо завтра ему позвонить. Хорошо, что завтра выходные и можно выспаться. Ещё Лия прислала фото с Диланом, где они пьют коктейль, и подписала: «Во имя любви». Я смотрю и чувствую, что она счастлива.
Всё, на что у меня хватило сил, – это переодеться, умыться, почистить зубы, дойти до кровати и лечь спать. Но лечь спать в моём случае вряд ли означает положить голову на подушку и уснуть. Такое случается довольно редко. В основном когда я прихожу домой в пять утра – неважно почему и откуда: вот тогда действительно лечь спать – это лечь и моментально уснуть. Но я не часто прихожу домой в пять утра – хотя, может, стоит делать это почаще? Надо подумать.
Я лежала, перебирая свои мысли. Надеюсь, я не нагрузила Айлин в очередной раз своими проблемами. Люди, которые не обращаются к психологам, всегда или часто используют друзей, чтобы излить душу и поговорить о своих переживаниях. Я считаю это неправильным, и меня злит, что я делаю то, что считаю неправильным, прикрываю свои эгоистичные намерения жалобами на то, что мне нужно выговориться, а сама чувствую, что просто перекладываю на близких ответственность, хочу, чтобы они приняли за меня решение, сказали, что мне нужно делать.
После долгих раздумий, которые, как обычно, ни к чему и не привели, я уснула. Просто потому, что центр управления моего мозга перегрелся и вырубился, чтобы охладиться, если повезёт, к утру. Он решил, что завтра будет ещё двадцать четыре часа на раздумья и бесполезную философию. Мой мозг забыл: я никогда не использую для этого двадцать четыре часа.