Акху. Зеев Дровален

третьей смены, стали пропадать дети, а в столовой на завтрак вдруг начали подавать необычные и очень вкусные пирожки с мясом.

      Или про то, как ночью из красного пятна на стене спальни выходила женщина, окутанная окровавленным саваном, и всех, кто не спал, утаскивала за собой в красное пятно и пожирала вместе с костями.

      А еще про Черную Руку, Гроб на семи колесиках и Синие Ноги.

      Сережка слушал эти рассказы, замирая от ужаса, и думал о том, что никогда-никогда в жизни не позволит себя услать в этот страшный лагерь.

      Наверное, тогда ему и стали сниться кошмары. В них его кто-то хватал, кто-то тащил, кто-то душил. Подробностей Сережка не помнил, но каждый раз просыпался в слезах и мокрый от пота. А иногда даже писался в постель, что вызывало колкие насмешки брата и усталое беспокойство мамы.

      Все прекратилось, когда он нашел Акху.

      Мальчишки у карусели что-то бурно обсуждали. Вернее, говорил один – Андрюха по прозвищу Бульбулятор. От возбуждения он раскраснелся, хватал ртом воздух, и от этого понять его было совсем невозможно.

      – К-крофи-ш-ши п-пов-ш-шему г-гаражу! Н-на поток-к-ке даш-ш-ше! В-в-вот т-т-такое п-п-пятно! – Бульбулятор раскинул пухлые руки во всю ширину, демонстрируя размер пятна. – Рук-к-ка от-т-торванная! Н-н-на п-пороге! Г-г-голова из п-под М-моск-к-вича с-с-смотрит!

      – Ты можешь заикаться помедленнее?! – раздраженно сплюнул Ржавый. – Какая рука? В каком гараже?

      Андрюха на секунду перевел дух, собрался с силами и вдруг выпалил очередью, почти внятно:

      – П-петрович! В г-гараже! М-мертвый!

      – Кто сказал? – Ленька Ржавый недоверчиво прищурился.

      – В-вараксин!

      Сережка, затаив дыхание, слушал подробности, которые Бульбулятор выдавал мелкими порциями, хватая ртом воздух и прерываясь, чтобы вытереть нос и отдышаться.

      Из его рассказа выходило так.