Полина однажды брала интервью по телефону у Дмитрия Куклачева, сына всем известного Юрия; спросила в числе прочего о том, сложно ли дрессировать кошек.
– Видите ли, Полина, – задушевно ответил ей Куклачев, – дело в том, что дрессировать кошку невозможно, и, как бы вы ни хотели подчинить животное своей воле, у вас это не выйдет. С кошкой можно найти только общий язык путем ласки и добра, и на это уходит очень много времени[5].
Ласки и добра у Полины было в избытке.
Если бы она не опасалась так показываться людям, может, волонтерила бы, как эта пока незнакомая ей Александра, причиняла добро, развозила подарки по домам престарелых или сажала деревца в парке. Но Полина шарахалась от любой общественной деятельности; страха не было лишь в ее голосе, который летел в любой уголок Земли, а Полина при том оставалась невидима и свободна.
Сейчас она, как выразился Андрей, выходила из зоны комфорта, и первой ласточкой был даже не «Стримлайн» – это оказалась Александра. Здесь и сейчас начиналась настоящая работа.
Полина успела заварить кофе (в кафе уже притащили чайник, чашки и все необходимое, а вот кофемашину должен был выбирать будущий бариста), а Искра – устроиться на стойке, когда дверь распахнулась и взорам Полины и кошки предстало дивное видение.
Отчего-то по голосу Полина решила, что Александра Маковецкая окажется бестелесным ангелом, из тех, на которых любая шмотка из секонд-хенда смотрится люксовой, а когда такой эльф идет по улице, его сопровождает звук невидимых серебряных колокольчиков. Сейчас же у дверей стояла дива дивная: полная девушка с роскошными вьющимися волосами цвета меда. На круглом, как луна, лице выделялись умело подкрашенные изумительные зеленые глаза.
Полина давно заметила: полнота бывает разная. Есть скромная, ненавязчивая, уютная; такими выглядят поварихи в привокзальных кафе, улыбчивые дамы, бабушки в окружении внуков, девушки, относящиеся к себе с нежностью. Есть полнота тревожная: женщина кутается в одежду, как в одеяло, и лишь иногда ловишь испуганный взгляд. Есть агрессивная, напоказ: вот я и все мои складочки, обтянутые тонкой трикотажной блузкой, смотрите и принимайте меня такой, какая я есть! И конечно, есть спокойная: «Я существую, привет».
Полнота Александры была естественна настолько, насколько это возможно. Маковецкая сделала всего несколько шагов – а Полина уверилась, что так, наверное, смотрелась баронесса Галина Адеркас, позировавшая Кустодиеву для его знаменитой «Купчихи за чаем». Три грации Рубенса склонились бы перед Александрой в почтительном поклоне и немедленно приняли бы ее соображать на четверых. Маковецкая, одетая в шелковое, ниспадавшее аристократическими складками летнее платье, не шла, а плыла, и притом не читалось в ней ни купеческой неторопливости, ни расслабленности. Она вся была – энергия, причем сконцентрированная.