В смехе Лавенции не слышится ни капли радости, скорее уж тоска, печаль и душевная боль.
– Конец долгой ночи, – тихо бормочет она. – Даже не знаю, что бы я сделала в первую очередь. Хотя, наверное, съела бы одно из знаменитых пирожных Ламира. Штук так семь.
– Тебя же стошнит, – фыркает Вентос.
– Это будет восхитительная тошнота. – В ее голосе слышится улыбка.
Вампы рассуждают о пирожных… очевидно, мир перевернулся с ног на голову. Кровь превратилась в чернила. И я попала на другую сторону Грани. Где вампы обсуждают пирожные.
– Я бы отдал все пирожные на свете в обмен на город, где вновь могла бы поселиться Джулия, – вздыхает Вентос, и зал наполняет тяжелая тишина.
– Ты навещал ее после нашего возвращения? – тихо спрашивает Лавенция.
Ответа нет, и я бросаю взгляд через плечо. Вентос уставился в никуда. На его лице нет грусти, однако печаль отчетливо сквозит во всем его облике. В деревне я не раз такое наблюдала. Он явно потерял кого-то очень близкого. Восхитительное зрелище. После всей боли, которую причинили нам вампы, чудесно видеть, как мучается один из них.
И все же… я не в силах радоваться его горю. В его страдальческом выражении лица я вижу себя. Маму, всматривающуюся в пламя горна и после смерти отца все больше уходящую в свои мысли. Мне знаком этот пустой взгляд. Я не раз видела его в зеркале.
Вентос встает, и ножки отодвигаемого стула скрежещут по каменному полу.
– Уже поздно, пойду спать, – сообщает он, тем самым заканчивая разговор.
– Ты прав, нужно немного отдохнуть, – соглашается Лавенция.
Вампы постепенно покидают зал. Я тщательно вытираю нож, который прихватила вместе с остальными столовыми приборами, и прячу в рукав. Плоская поверхность лезвия приятно холодит кожу, даря хоть какое-то утешение. Одной рукой я затягиваю кожаный ремешок манжеты, чтобы он никуда не делся. Одежда и доспехи охотников специально созданы так, чтобы прятать в них оружие везде, где только возможно. И пусть сама я раньше никогда не носила кожаный костюм, но много работала с дубильщиком, готовя застежки, легкие пластины и прочие атрибуты, поэтому мне хорошо известны все потайные места доспехов.
Понимая, что одну меня здесь не оставят, я тоже поднимаюсь на ноги, собираю остальные столовые приборы, которые прихватила вместе с едой, и отношу на общий стол тарелку с остатками ужина.
– Я все сделаю, – предлагает Лавенция.
– Нет-нет,