«Никита Михалков оказался первым гостем у Листьева в «Часе Пик». «Я никогда не представлял себе, что буду так волноваться, – рассказывал мне Влад. – Никогда. Сколько «Взглядов» было прямых, «Темы» были прямые, сколько пережито на телевидении, я сижу с Никитой, которого давно знаю, и понимаю, что все будет нормально. Он только вернулся из Канн, так что «мясо» для беседы есть… Я опускаю руки под стол, и у меня руки ходят ходуном. Они мокрые, и по спине течет пот. Вот этот момент был, наверное, самым ужасным в моей телевизионной жизни…».
Политковский вот говорит мне, что Листьев был никудышным журналистом.
Здесь небесполезно определиться с терминологией. Потому что журналисты могут обидеться. Ибо этим термином называется масса ремесел. В данную категорию попадают колумнисты, обозреватели, кинокритики, аналитики, копирайтеры, телеведущие, радиодиджеи, рерайтеры, пресс-агенты, пиарщики, etc.
Но если вести речь о журналистах, как таковых, то есть о репортерах, то это не про Листьева. Журналистов нигде не любят. Не за что. Персонаж Брюса Уиллиса в «Крепком орешке» нокаутирует журика под аплодисменты окружающих. Во всем мире журналистов бьют. И убивают. Неблагодарная профессия. Согласен с медиаидеологом Мариной Леско: первым репортером был библейский Хам, узревший нагого отца и рапортовавший об этом. Угу, «ради красного словца, не пожалеет и отца». Ради нескольких строчек в газете. Трое суток не спать и так далее.
Оттого, что это ремесло – в его классическом, рафинированном виде – не есть самое респектабельное, не делает его бесполезным. Есть и другие профессии. Взрезать безмолвным копытным горло на скотобойне или пытать преступников на допросе тоже так себе занятия. Однако и палачи, и следователи, и репортеры социумом востребованы. Репортеры руководствуются тезисом, что публичный человек, сделавший выбор в пользу формирования мифа, должен последнему соответствовать. Ступил на подмостки, появился на экране, вышел на трибуну = будь готов, что ты вызовешь интерес, любопытство возбудишь. И, стало быть, найдутся те, кто потребности публики удовлетворит, ибо спрос, как ведомо, рождает предложение. Всегда цитирую невзоровскую сентенцию, которую услышал от него в 1989 году, записывая с ним беседу для тогдашней «журналистской Мекки» (© В. Мукусев) – программы «Взгляд».
– Знаешь, – сказал мне Александр Глебыч – присказку «в доме повешенного не говорят о веревке»? Так вот, мы с тобой это те, кто говорит. У нас работа такая.
И с этой работой Листьев не справлялся. Хотя очень старался. Окончив подготовительное отделение, Владислав Листьев поступил на факультет журналистики МГУ и декан журфака Засурский вспоминал:
Влад Листьев был очень интересным студентом. Он у нас выучил венгерский язык и во время Олимпиады работал переводчиком венгерского языка… Листьев очень любил людей, своих