Главная смысловая нагрузка образа Бога-разрушителя, без чего отождествление Рудры и Шивы становится бессмысленным, в период брахман была перенесена на такую функцию Шивы, как уничтожение мира и богов в конце каждой кальпы. Именно с этим связаны многие устрашающие черты иконического облика Шивы. Именно поэтому его постоянные спутники – злые духи и оборотни, сопровождающие Шиву в злорадном предвкушении того ужасного деяния, которое им предстоит совершить под главенством этого бога.
Под знаком Шивы: диалектический гиперпантеизм
В следующий период развития индуистской мифологии – период упанишад – сакральное значение Шивы возрастает до немыслимых пределов. Складывается особое течение в индуизме – шиваизм – в котором вопрос о том, кто самый главный из богов, решен окончательно и бесповоротно. Более того, формируется восточный пантеизм. При этом Восток, как всегда, заходит намного дальше Запада.
Западная форма пантеизма провозглашает (устами Спинозы, например), что Бог есть Универсум, Бог «во всем». Адепты Шивы говорят, что весь мир – в Шиве. Это более, чем пантеизм, это гиперпантеизм.
Шива ассоциируется с мировым древом. Утверждается, что при постижении его природы, достигается освобождение от сансары.
У человека, воспитанного в духе западной культурнорелигиозной традиции, не может не вызывать удивления факт, что прообраз Шивы – бог-разрушитель Рудра – иконически представал скорее привлекательным, чем отвратительным: он юн, у него «твердые члены», «прекрасные губы»… Наоборот, благой бог Шива ужасен, а если учесть, что короля играет свита, то в окружении клыкастых демонов, предвкушающих, как будут рвать людей и богов в конце света, Шива ужасен вдвойне.
Этот «кошмарный ужас» имеет тот же источник и природу, что и химеры, «украшаюшие» готические соборы. Западная церковь не дошла до того, чтобы изображать Спасителя во время Второго пришествия непосредственно в окружении химер, но каждый католик, идя в храм, прекрасно видит, какие жуткие создания будут терзать его плоть, если за грехи свои в ходе Страшного Суда он окажется ошуюю (т.е. по левую руку) Бога. Мы видим, что Восток опять зашел дальше Запада.
При этом вся теология достаточно логично выстроена, если иметь в виду, что это диалектическая, а не формальная логика. Восточное мышление диалектично в основах народного бытия, в первобытных представлениях, в мифологии, являющейся неотъемлемой частью жизни простых людей. Оно изначально диалектично, тогда как западный стиль мышления диалектичен «в верхах», в лучших достижениях своей философии. Например, в прекрасном, гармоничном, высокохудожественном (да!) учении Гегеля, который говорил: в моем учении нет ничего, чего нет в учениях Востока, но восточные мудрецы проникли в темную глубь, а я хочу проникнуть в ясную глубь.
Диалектика Запада, в отличие от восточной, не ядерная, это диалектика становления истины, а не истина в ее диалектике.
Инверсия моральная: «злой, но благой»;