– Ну, молодой человек, – проговорила старуха, – вернемся к твоим снам.
– Что ты хочешь знать?
– Ты видишь сны каждую ночь?
– Не каждую – если говорить о снах, которые стоят того, чтобы их запомнить. Я могу запомнить любой сон, но некоторые стоят этого, а другие – нет.
– А откуда ты знаешь, какой сон ты видел – пустой или достойный запоминания?
– Просто – знаю.
Старуха быстро взглянула на Джессику, потом опять обратилась к Паулю:
– А какой сон ты видел этой ночью? Его стоило запомнить?
– Да. – Пауль прикрыл глаза. – Мне снились пещера… и вода… и девочка, очень худая, с огромными глазами. Глаза – такие… сплошь синие, совсем без белизны. Я говорю с ней о тебе… рассказываю ей, как встречался с Преподобной Матерью на Каладане… – Пауль открыл глаза.
– То, что ты рассказывал этой девушке обо мне… сегодня это сбылось?
Пауль подумал.
– Да. Я сказал ей, что ты отметила меня печатью необычности.
– Печатью необычности, – беззвучно прошептала старуха и вновь бросила короткий взгляд на Джессику. – Ответь мне правду, Пауль: часто ли сбываются твои сны в точности так, как ты их видел?
– Да. И эта девочка мне уже снилась раньше.
– Вот как? Ты ее знаешь?
– Узнаю. Когда-нибудь мы встретимся.
– Расскажи мне о ней.
Пауль снова закрыл глаза.
– Мы в каком-то маленьком укрытии в скалах. Уже почти ночь, но очень жарко, и через просветы в скалах виден песок. Мы… чего-то ждем… я должен куда-то пойти, с кем-то встретиться… Она боится, но пытается не показывать мне свой страх, а я волнуюсь. Она говорит: «Расскажи мне о водах твоей родной планеты, Усул». – Пауль открыл глаза. – Правда, странно? Моя родная планета – Каладан, про планету Усул я даже не слыхал никогда.
– Это все? Или ты видел еще что-нибудь?
– Видел. Но… может быть, это она меня называла – Усул? – проговорил Пауль. – Мне это только сейчас пришло в голову.
Он снова опустил веки.
– Девочка просит меня рассказать ей о водах – о морях… Я беру ее за руку и говорю, что прочитаю ей стихи. И я читаю ей стихи, только мне приходится объяснять ей некоторые слова – «берег», «прибой», «морская трава», «чайки»…
– Что это за стихи? – спросила Преподобная Мать.
Пауль открыл глаза.
– Просто одно из сочинений Гурни Халлека. Тональный стих, «Песня настроения для грустного времени».
Джессика, стоя за спиной Пауля, начала негромко декламировать:
Я помню дым соленый костра на берегу,
И тени – под соснами тени —
Недвижные, чистые, ясные.
И чайки сели на краю воды —
Белые на зеленом.
И ветер прилетел сквозь сосны к нам,
Чтоб тени раскачать под ними;
И чайки крылья распахнули,
Взлетают
И наполняют криком воздух.
И слышу ветер я,
Летающий над пляжем,
И