Ольгунькины пельмени. Ольга Демина

на другую. Я часто гостила у деда и бабушки, когда была малень-кой. В один из летних вечеров мы поливали огород. У меня были маленькие леечка и ведёрко и я, понимая важность выполняемой мной работы, наравне с бабушкой и дедом, носила наполненные водой ёмкости. Значительную часть воды выливала, конечно же, не на грядки, а на себя. Мы поливали до позднего вечера, а ночью пошёл дождь. Утром, из-за непогоды, в комнате было сумрачно и я проспала дольше, чем обычно. Бабушка пекла блины, а дед сидел с ней на кухне и слушал радио. После завтрака я, скучая, броди-ла по дому, пытаясь найти себе занятие, затем посмотрела в окно и увидела, что на улице гуляют две соседские девочки-погодки – Нина и Зина. Они жили недалеко от нас в стареньком покосившемся домике с мамой и бабушкой. Отца у них не было, мама работала на заводе вахтёром и редко бывала дома, а бабушка девочек была очень стара и большую часть дня дремала, сидя у окна. Прежде мы вместе играли и неплохо ладили. В тот день они в летних платьях и в резиновых сапогах бегали по лужам и топали, поднимая в воздух множество брызг.

      – Бабушка, – взмолилась я, – я тоже хочу погулять!

      – Иди, но одевайся теплее, – ответила она, подавая мне новые брюки из светло- серой ткани в рубчик.

      – Брюки, как у деда? – удивилась я.

      – Были дедовы – стали твои! – хитро улыбнулась бабушка, – ночью перешивала, чтобы тебе было, что надеть сегодня.

      В новых брюках, в красной вязаной кофте и с блинами, завёрнутыми в фольгу из-под шоколадки, которые дала мне бабушка с наказом угостить сестёр, я вышла из дому. Дождь перестал, в воздухе была лишь мелкая водяная взвесь. Нина и Зина мгновенно съели угощение и недобро уставились на меня, предварительно оглядев с головы до ног.

      – А кто это у нас слишком нарядная? – проговорила вдруг

      старшая из сестёр, – настоящая буржуйка и модница!

      – Буржуйка и модница! – принялись они петь хором на

      всю улицу и топать ногами по лужам, стараясь, чтобы на меня попало как можно больше брызг. Мои новые брюки мгновенно стали мокрыми, на красной вязаной кофте появилось множество грязных пятен, а мои мучительницы, похоже, не собирались останавливаться.

      – Я не буржуйка и не модница, – пыталась я оправдаться, бабушка сшила мне брюки ночью из старых дедовых брюк, чтобы я не замерзла, у меня не было здесь тёплой одежды. Но девочки продолжали кружиться вокруг меня, как заведённые и мне пришлось ретироваться. Растирая по щекам слёзы вперемешку с грязью, я влетела в дом. Дед дремал в гостиной на диване, накрыв лицо газетой, а бабушка готовила обед. Увидев меня, она всё поняла и тут же заключила в объятия.

      – Я не буржуйка и не модница, – всхлипывала я, а бабушка гладила меня по голове сухой шершавой ладонью, уговаривая, – Три к носу и всё пройдёт.

      – При чём тут нос? – не поняла я тогда. Затем бабушка, не снимая фартука, решительно вышла за дверь. Из-за узорчатого тюля я наблюдала, как она подошла к Нинке с Зинкой и о чём-то поговорила с ними. Напоследок, погрозив