– Гляди, он еще живой! – раздался удивленный возглас, и голоса у забора смолкли.
От группы противников отделился один и стал медленно приближаться к Иванову:
– Щас мы это поправим…
У Иванова немного кружилась голова, во рту ощущался привкус крови, но он чувствовал себя уверенно и твердо стоял на широко расставленных ногах, держа руку, крепко сжимавшую нож, в правом кармане пальто. Сладостное предвкушение мести скрывало за внешним спокойствием готовую разжаться в любой момент пружину. И это видимое спокойствие обмануло противника – тот подошел слишком близко. Со словами «Тебе мало!» враг нанес справа удар кулаком в челюсть, от которого Иванов даже не пытался увернуться. Молниеносным движением он с коротким замахом направил холодное лезвие в живот врага. По инерции тот ударил с левой руки в лицо Иванова, но этот удар уже был не таким сильным. Теперь, не таясь, Иванов отвел руку по большой дуге и с размахом вогнал лезвие на всю длину в солнечное сплетение врага. «Не убивай!» – запоздало откуда-то изнутри дошел до сознания Иванова слабо различимый приказ. Но было поздно. Противник, удивленно глядя себе на живот, осел на колени, прикрывая ладонями место, из которого секунду назад вышло холодное лезвие, затем, не издав ни звука, повалился на бок, подтянув колени к груди и скручиваясь в калач. Не пряча нож, Иванов открыто двинулся на двоих оставшихся.
– У него «перо»! – с удивленным криком один из стоявших парней запоздало кинулся к ближайшему дереву и стал обламывать толстую ветку.
Другой, самый крепкий на вид, смело пошел навстречу Иванову. В отведенной вниз и в сторону правой руке он держал зажатый в кулаке кастет. Его металлический блеск на секунду привлек внимание Иванова. Но только на секунду. Глазами Иванов нашел место, куда будет бить. Под расстегнутой курткой на широкой груди противника просматривался витиеватый рисунок свитера, и на этом рисунке Иванов наметил точку, куда следует ударить, чтобы попасть в сердце. В какой-то миг противники встретились взглядами – холодными и спокойными. Двое мужчин на мгновение остановились, оценивая друг друга. Два бойца по жизни велением судьбы оказались врагами. И выжить сейчас мог только один. И Иванов знал – кто!
Как разжатую пружину Иванов бросил свое тело на врага, сбил того с ног и, почти обняв одной рукой, повалил на спину. Оказавшись сверху, Иванов не почувствовал момента, когда стальное лезвие сделало свое дело. Он лишь ощутил, что пальцы, сжимающие рукоять ножа, уперлись в колючую шерсть свитера. Так и не ударив ни разу и лишь удивленно глядя на Иванова широко раскрытыми глазами, лежащий на спине громила дернулся, как бы порываясь встать, потом, издав горлом стон, похожий на хрип, обеими руками с висящим на пальцах