– В ваших словах я слышу какую-то игривость. А мне бы хотелось, чтобы вы ответили искренно, как на духу, как на исповеди.
– Я отношусь к нему замечательно.
– Хорошо, – буравила меня взглядом женщина. – Я верю вам. Я хочу вам верить. Так сложно в наше время верить людям, но я постараюсь вам поверить. Что ещё остаётся мне, кроме как верить?
Филипп так и не вернулся, в конце концов я ушёл.
На город опустилась ночь, я шагал по весенним хрупким корочкам льда до здания своей малосемейки и мечтал о пол-литровом пакете молока, что лежал на балконе – по причине отсутствия холодильника – и батоне хлеба, который я оставил прямо на столе. В этот момент мне ничего не хотелось так сильно, как молока и хлеба.
3
Аня села на кровать и прислонилась головой к стене. Я резал на табуретке хлеб – кухонный стол уже не держался на ножках, пришлось вынести его на балкон. Последнее время я использовал в качестве стола одну из двух своих табуреток. Что-то подсказывало мне, что их век тоже не долог, обе они дышали на ладан. Кончина стола сместила мою среду обитания почти полностью в зал, на кухню я заходил только для того, чтобы поставить чайник – диспозиция эта мне в принципе нравилась, все дела я делал под работающий телевизор: ел, читал, даже спал под телевизор. Порой я не выключал его, даже уходя на улицу. Работающий телевизор отпугивал потенциальных воров.
Что с меня брать, усмехался я иногда своим мыслям, но тут же осаживал себя – а телевизор? Он у меня старый, раздолбанный, тридцать семь сантиметров его диагональ, но называется он NEC – а где-то я слышал, что это название серьёзной, но малоизвестной у нас японской фирмы. А как же DVD-плеер, снова говорил себе я, чёрт возьми, новенький DVD-плеер культовой китайской фирмы BBK, за который я отдал ни много ни мало две с половиной тысячи рублей? Он куплен не в комиссионном магазине, как телевизор, он куплен в фирменном магазине аудио-видео и бытовой техники, я копил на него два года, два года я откладывал на его покупку грязные и сальные купюры, недоедал и недосыпал, лишь бы он появился у меня, этот чудесный агрегат. На него ещё не истекла гарантия! Поэтому пусть работает телевизор, пусть воры обходят мою комнатёнку стороной, а я буду смотреть на моём плеере замечательные зарубежные фильмы.
– Да ведь? – подмигнул я Ане.
Она взглянула на меня своими открытыми голубыми глазами, в ответ на мой кивок заулыбалась и принялась елозить на месте.
Аня – олигофрен и мой единственный друг. Она жила с матерью в дальней по коридору квартире – через две от меня. Сегодня у матери ночная смена, она как обычно попросила меня посидеть с Аней, как обычно я согласился. Мне нравилась Аня, я чувствовал себя с ней естественно – пожалуй только с ней я и мог чувствовать себя так. Не то чтобы Аня сама не могла провести ночь в одиночестве, она провела их множество, но иногда, когда она оказывалась совершенно одна, с ней происходили небольшие срывы. Её мать, Алевтина Дмитриевна, рассказывала мне, что на Аню в такие часы нападал жуткий страх, и она начинала прыгать на стены. Не знаю, правда ли это, я никогда