– Дайте что-нибудь! – крикнул он. – Посмотреть!
Я увидел, как завхоз стягивает маску – он был весь красный, как рак, и, кажется, радовался подвернувшейся возможности. Но безопасник его опередил. Он шагнул к директору и вложил в его огромную ладонь черное стеклышко.
– Держите вот так, – пояснил он.
Серега протянул ему снимок – со спицей.
– Тезка, – благодарно кивнул безопасник. – Уважаю.
И все задрали головы. Я опустил маску – и парковка снова утонула во тьме.
Теперь уже не было никакого кружочка – в черной пустоте лежал рожками вверх желто-зеленый месяц. Всё казалось, что он сейчас закачается.
– Люда! – услышал я чей-то голос. – У нас тут затмение!
Раздался стук. Я снова приподнял маску и увидел, что главный бухгалтер выронила трубку, и теперь трубка болталась на проводе, стукаясь о стену. Бухгалтер всплеснула руками и потянула провод. Трубка поползла вверх.
Все стояли, замерев, и смотрели в небо. Даже завхоз одумался, устыдил себя за малодушие и сошел с крыльца. У меня по вискам бежали ручейки пота. Жара стояла такая, что можно было решить, будто солнце прячется именно от нее. Это было не полное затмение, но все равно свет, заливавший парковку и отражавшийся от раскаленных автомобилей, казался каким-то необычным, непривычным – как будто в золотую краску подмешали серебрянки. Я подумал, что жутко, наверное, было бы всё время жить в таком свете, порадовался, что нам в нем жить не приходится – и опустил маску.
Через несколько минут всё закончилось. Кто-то захлопал в ладоши, безопасник протянул: «Да-а-а», Серега взял у него снимок, кивнул, очки упали со лба на переносицу. Вячеслав стал собирать маски.
– Ну? – спрашивал он так, словно затмение было делом его рук. – Как? То-то. Я же говорил.
Директор посмотрел на нас с безопасником.
– За мной.
И пошел к крыльцу.
До самого вечера в офисах обсуждалось затмение – делились эмоциями, спорили, показывали друг другу фотографии. Залезали в какие-то космические дебри, сисадмин цитировал научные статьи, рисовал на белой доске схемы, тут же стирал, рисовал новые. Философствовали.
Леонид МАЧУЛИН. Колокольчик номер четыре
Рассказ
Накануне море штормило. Целых три дня хищные волны неистово трепали пирс, вдребезги разбивались о невозмутимую серость монолитного бетона, засаливали прибрежный воздух Феодосии.
Мы молча – из-за непрерывного шума моря – гуляли по набережной. Вдруг она взяла мою руку и, напрягая свой тихий голос, воскликнула:
– Завтра обязательно сфотографирую тебя на фоне этих грандиозных волн! Смотри – они точно как на картине в твоем кабинете!
Я рассмеялся и нежно поцеловал ее в открытые, чуть солоноватые губы:
– Ты просто прелесть! Так и сделаем.
Последнюю неделю мы проводили вместе по двадцать четыре часа в сутки. На календарной границе лета и осени, изможденные