– Куда это ты собралась? Нет-нет, подожди. Раз ты за это взялась, то должна сидеть с нами до конца. До утра. Поняла?
К горлу подкатывает ком. Ирина Сергеевна забирает у меня сумку со всеми вещами и документами.
– Пока ты здесь, сумка будет у меня, – говорит она строго и оставляет сумку в подсобке.
– Но тот парень просил же всего на два часа… – пытаюсь объяснить я.
– Какой парень? – удивленно спрашивает Ирина Сергеевна. «Тот парень» с участка уже ушел.
– Девочка, ты попала, – констатирует она. – Извини, конечно, но ты с нами будешь до последнего. Уйти я тебе не дам.
Толпы избирателей продолжают складывать паспорта мне на стол. Прокручиваю в голове план, как выбраться из этого странного плена. Позади меня стоят ребята из «самообороны» – не вооруженные, но доверия не внушают. Как только Ирина Сергеевна даст им команду, они скрутят меня и отведут в место, из которого удрать будет сложно.
Замечаю, что Ирины Сергеевны на горизонте не видно, забираю сумку из подсобки, оставляю списки избирателей у нее на столе и стремглав выбегаю из школы.
В Макеевке, городе-спутнике Донецка, на одном из избирательных участков людей почти нет. На ступеньках у дверей сидят молодые ребята, назвавшие себя «самообороной», слушают по радио, как назначенный главным в донбасский ЦИК Роман Лягин озвучивает предварительные итоги голосования. Внутри на входе за занавеской сидит мужчина с автоматом.
Фотографирую на айфон старый советский потолок. Мужчина с автоматом тут же поднимается и подходит ко мне.
– Здесь снимать нельзя, – сурово говорит он.
– Почему? Это же просто потолок.
– Нельзя, я сказал. Удали фото.
Приходится подчиниться. Позже мне сообщают, что в руках у него был не настоящий автомат – муляж.
На другом участке на территории горного училища на украинском написано: «Ласкаво просимо!» На кабинках для голосования занавесок нет – не успели повесить.
– Нам сказали, что училище готово к выборам, – рассказывает тихая и кроткая женщина, председательница комиссии. – А потом сказали, что на самом деле тут готовились к выборам президента, а не к референдуму. Мы стали делать свои урны для голосования из подручных материалов. Утром нам сказали пролезть через решетки, но директор все-таки открыла училище, и нам привезли нормальные урны, пластиковые. Не успели мы подготовиться, видите, – добавляет она. – Совсем мало времени было. Вот, даже списков избирателей у нас нет – в Партии регионов сказали, что свои списки они сожгли.
Возле кабинки с ноги на ногу переминается женщина в цветастом пиджаке. Она увидела журналиста с камерой.
– Я бы хотела что-то сказать, но не знаю как, – делится она со мной. – Если скажу, что хочу присоединения к России, меня же объявят террористом… Надо, чтобы все проголосовали «за». Иначе нам каюк.
На