Р. 3. Да, именно так. Собрания сочинений для неформалов и граждан имели разную ценность. Для маргинала это было почти 15 рублей и две недели безбедного существования. Кстати, про начитанность и образованность в неформальной среде. То, что меня больше всего поразило в тусующем поколении рубежа 80-х, при всем замечательном советском образовании, построенном по прусской системе, так это дикая безграмотность. Я имею в виду, в первую очередь, необразованность, что хотелось бы подчеркнуть для сонмища подростков, думающих о том, что все неформалы-маргиналы в те времена были поголовными интеллектуалами. Это сейчас мы наблюдаем какое-то обозное добирание информационного багажа, и на базе его происходит какой-то литературный ажурный ребрендинг ситуации. А тогда был такой тип людей, вокруг которых образовались центробежные силы и события. У них было достаточно хорошее воспитание и образование, но таких были даже не десятки, а попросту единицы. До 16 лет советские неформалы, на мой взгляд, мало чего читали, мало чего смотрели и в какой-то момент, сталкиваясь со «взрослой жизнью» и какой-то несправедливостью, в их сознании происходил сбой в восприятии окружающей действительности. В результате чего кто-то уходил в работу или в ПТУ, кто-то в алкоголь, наркотики или криминал, а кто-то формировал пресловутые неформальные компании, чем-то напоминавшие семьи беспризорников.
При этом часть подростков, попадая в неформальную среду, пулей оттуда вылетала. Они были не приспособлены даже к этому. Но те, кто оставался, брали на себя функцию потребления меломанской и модной информации. А распространение и коммутирование ложились на плечи наиболее продвинутой части неформальной среды. При этом точки зрения у различных групп были разные, и озвучить их мог только человек с определенным талантом или демагог (смеются).
Как пример может подойти и пресловутый «Сайгон». Была тусовка абсолютных разночинцев, но некоторые персоналии сильно выделялись на общем фоне. И все старожилы как-то пытались использовать ситуацию для своих целей. Был там такой персонаж Колесо, уголовно-фактурного типа, который мыл посуду, убирался. Эдакий прохиндей, который был в центре и в курсе всех событий, чем-то постоянно занимался, даже чего-то писал. Основная его задача, конечно, была криминальная, поставка всякой дури и девушек, но сам он был авторитетен и фактурен настолько, что молодняк искренно верил, что покупает у него траву. Хотя он на моих глазах заколачивал в «беломорину» табак. Причем сложившаяся статусная иерархия посетителей выражалась и визуально. В отличие от людей попроще, выпивающих коньячок, на две ступеньки выше тусовался народ выпивающий кофе (смеется).
Преимущественно сайгоновская тусовка состояла из хиппи, которые по нескольку часов практически недвижимо выстаивали возле своих чашечек кофе. Панкам такое исполнять было сложно, поэтому они подолгу там не задерживались (смеются).
Их как раз можно было встретить в пельменной на Марата, где помимо всего можно было и выпить. Напротив «Сайгона» находился магазин «Зеркала», причем «алкомаршрут» в этом месте смыкался. С Литейного можно было попасть в винно-водочный отдел, а с Невского в бакалею. И магазины на углу были сообщающимися, а неподалеку находился «Гастрит», где продавалась еда, благодаря которой заведение получило именно такое название. В общем, все сходилось на этом пятачке. А поскольку мелочи к тому времени в карманах трудящихся было немало, то просто настрелять можно было немалые суммы. Не выпрашивать, как это делают сейчас бомжи или «аскающие» хиппи, а просто настрелять у отчасти знакомых лиц. Помню, в магазине на Елисеевском продавался коньяк «Камюс», который мы с товарищем решили приобрести для романтического приключения. Коньяк стоил 42 рубля, и для окончательного поражения женской впечатлительности основная сумма у нас уже была. И вот с 9-ти утра настреляли остатки прямо возле входа в заведение, и 84 рубля были торжественно вывалены в виде мелочи на прилавок. Продавщица даже поначалу отказалась эту гору принимать, но нужные слова были найдены, и спектакль состоялся.
Но к чему все это? Наличие концентрированного количества прохиндеев и тунеядцев в одном месте в сжатом виде выдавало подросткам жизненный опыт и возможности, так что детишки стремительно взрослели. А через музыку шло внешнее оформление. Какого плана музыка потреблялась, такой, как сейчас говорят, дресс-код и полагался.
А у меня в 79 году начались годы активного студенчества, битничества и новой информации. При этом стоит, наверное, отметить, что подросток, заточенный под поиск новой информации, к периоду студенчества вырастал в диссидента. Я не имею в виду политику. А именно то внутреннее чувство недоверия к государственному фасаду, порожденное выявленными несоответствиями запостулированного и обнаруженного в реалиях. Недоверие, а возможно и внутренние страхи,