Сразу после поздравлений родителей к нам хлынула волна гостей, которые поздравляли нас, одаривали всевозможными подарками и поднимали бокалы с искрящейся золотистой жидкостью.
Лица множества незнакомцев смазались в моей памяти практически сразу. Я даже не старалась их запомнить, притворялась счастливой женой, потому что постоянно спотыкалась взглядом о Дарка, который, казалось, решил прожечь во мне дыру.
Когда, наконец, волна поздравляющих схлынула, я смогла перевести дыхание. Мы, наконец, спустились с возвышения к гостям. Заиграла легкая мелодия, которая не мешала разговорам. Официанты с подносами сновали между гостями, предлагая напитки и угощения. Вдоль стен стояли небольшие столики, которые заняли преимущественно пожилые пары, в укромных уголках стояли мягкие диванчики, которые наверняка вскоре тоже окажутся занятыми более молодым поколением. Гости разбились на группы и бросали взгляды на новоиспеченную ритрессу Грогас, чем зверски меня раздражали. Это была не свадьба в привычном понимании, а демонстрация обретенной жены, видимо, очень влиятельного Криса. Прием, на котором я стала главным объектом для обсуждения. Хоть «горько» не кричали ежеминутно – это радовало. Я скользила взглядом по гостям, старалась улыбаться и поддерживать беседу с теми, кто подходил к нам, чтобы еще раз поздравить нас и одарить меня комплиментами. Старалась обходиться нейтральными фразами, чтобы не сказать чего-то лишнего. Напряжение отдавалось головной болью. Вскоре под руку с мужем оказалась в кругу его друзей. Старалась мило улыбаться, несмотря на боль в скулах. Поняла, что высокий блондин – тот самый Рик, о котором рассказывал Дарк. С ним я была еще осторожнее, они с Ланой были знакомы. Мужчины завели скучную беседу о политике, а я пыталась найти взглядом Лику, которая сдержанно поздравила нас в самом начале праздника. В компании женщин увидела маму Ланы, которая была так похожа на мою, отчего сердце сжималось тисками боли и тоски. Она была уже пьяна. Я, как девушка впечатлительная и не лишенная сочувствия, решила, что таким образом женщина заглушала боль от того, что на месте ее дочери оказалась незнакомка, а судьба Ланы теперь неизвестна. Но понаблюдав за ней, поняла, что звезды театра и кино удавились бы от зависти, если бы увидели, как эта хрупкая женщина играла роль счастливой мамы, которая удачно сбагрила дочку замуж. Оскар был бы уже у нее в руках, а Станиславский, если бы был жив, поперхнулся бы своим коронным "не верю". Похоже, не очень-то и любили Лану в этой семье. Немудрено, что она предпочла неизвестность, а, возможно, и смерть, нежели жизнь в таких условиях. Удрученной и подавленной выглядела только Лика. Она скользила рассеянным взглядом по толпе гостей, окруженная такими же юными девушками.
Встретилась взглядом со мной, сжала дрожащие губы и выбежала из зала. Немного помедлив, извинилась перед теми, кто стоял рядом, и под предлогом необходимости отлучиться, пошла за Ликой. У меня к ней было