– Нет. Работаю я на удалёнке, а это… – Юджин открыл пакет. – Заказ забрал.
Сосед показал содержимое. На дне лежали несколько кусков ароматического мыла.
– Для ванной?
– Да. Редкие экземпляры. Не у каждого производителя есть, не в каждом магазине купишь.
– Быстро ты обернулся.
– Тут недалеко. В приморской части.
– Я пользуюсь жидким мылом.
– Жидкое мыло для меня жидковато. – Юджин хихикнул. – У твердых сортов двойное назначение: можно мыться, или кладешь на полотенцесушитель, и оно ароматизирует воздух.
Писатель вспомнил, какие раньше были ароматы: сильные и навязчивые; некоторые ощущались носоглоткой почти физически, и ощущения эти дискомфортные: точно шерстяную ткань, пропитанную духами, пытались запихнуть тебе в нос. Сейчас существовала иная мода на парфюмерию. В городской тесноте спросом пользовались запахи дающие атмосферу и отчужденность, это были только намеки на ароматы и свежие ветры безлюдных пространств.
Зайдя в квартиру, Бен сразу направился на кухню и взял фитнес-браслет. В системе висел один вызов: звонил литературный агент Корнелий, который оставил звуковое сообщение: «Привет. Ты, конечно, возразишь, что можно и по телефону обсудить, но я предлагаю встретиться с глазу на глаз. Это касается твоих творческих планов. И еще раз: лучше приходи ко мне. Жду. Заранее спасибо за понимание».
Писатель знал прекрасно, о чем пойдет речь. Тема ему эта надоела, обсуждать ее не было желания, скулы сводило от судорог и от ощущений, будто холодная и липкая слюна скапливалась за щеками, слова опутывались вокруг языка и вязли на зубах. «Неужели опять?», – тоскливо всплыл вопрос, пока Бен надевал браслет.
За стенкой прозвучали гулкие удары, длились они меньше минуты, затем сменился ритм, это Юджин включал музыку, настраивая акустическую систему и выбирая композицию по вкусу. В третий раз мелодия зазвучала глухо. Что-то медленное и еле слышное, словно человек включил громко динамик на большой глубине под водой.
Корнелий Шнапс жил недалеко. Минут за десять Бен добрался до его дома пешком, пройдя узкие улицы Мега-Сити, подсвеченные даже днем россыпью искусственных разноцветных огней. Они походили на пульсирующие точки и нити, точно миллионы дрессированных светлячков и причудливых многоножек оккупировали строения. Бенджамин Ян машинально бросал на них взгляд и невольные мысли о насекомых плавно перетекали на мысли о горожанах. Множество человеческих жизней горело в мегаполисе: зажигались, светились и тухли.
Писатель вошел в лифт, поднялся на нужный этаж и позвонил в квартиру литературного агента.
– Привет. Проходи.
– О чем говорить будем?
– Я же сказал в сообщении. Выпьешь?
– Пожалуй. Неалкогольное.
– Микролад?
– Давай.
Корнелий указал на диванчик изумрудного цвета походивший на большую плюшевую игрушку утратившую сходство с каким-либо животным. Шнапс протянул Бену стакан. Кусочки льда приятно звякнули.
– И? – начал прогрессивный писатель.
– Ты сам знаешь. Я только жду гарантий. Сколько ты в литературе?