– Сами видите.
– Я о… Как он умер?
– Что-нибудь слышали о крип-крэпе?
– Крип…
– Крип-крэп. Психоделический наркотик.
– Нет.
– Может, оно и к лучшему, – задумчиво произнес инспектор. – Вы можете идти к себе, но никуда не уходите. Потом, если понадобитесь, мы к вам заглянем, а сейчас… – Они вышли в зал. – Вызвал? – Даниэль кивнул. – А сейчас отдыхайте.
– Можно вопрос?
– Конечно.
Бен и Николай задержались в коридоре у открытой двери в квартиру Юджина.
– Вы назвали «BIOTEC»…
– Скажем так, в рамках этого дела они сотрудничают с полицией. Постмортальное нейросканирование. Слышали? Их изобретение.
Об этом писатель знал поверхностно. По сути, оно ничем не отличалось от нейрограммы головного мозга живого человека. Разница была лишь в том, что у трупа мозг сохраняет рефлекторную активность даже после фактической смерти. Можно ли назвать это необратимой клинической смертью, Бен сомневался, хотя такой термин мелькал в научно-популярных и околонаучных статьях. На самом деле жизнь мозга без кислорода являлась тихой агонией нервных связей, и цель постмортального нейросканирования – успеть «снять» как можно больше «следов» памяти с тех нервных волокон, которые не подверглись деградации.
Бен вошел в свою квартиру, осторожно прикрыл дверь и машинально засунул руки в карманы. Пальцы правой руки наткнулись на бумагу. Это оказалась расписка «полуночного квеста». Он скомкал ее и отправил в утилизатор. Затем подумал о диске: «Может тоже следом кинуть в утилизатор?»
Писатель взял запись, но вместо того чтобы избавиться, прослушал ее вновь: «…Не будет ничего нового. Просто поставят унитаз среди белоснежного кафеля, крышку опустят, а стыки обработают sealant, чтобы нельзя было поднять крышку и сделать соответствующее дело. Но это будет новым словом in art – так скажут пластиковые пророки, а конец-то близок, его не отсрочишь этот персональный апокалипсис, поэтому я заканчиваю. Приятного…».
Лоток с диском выехал из устройства.
На самом деле, не стоит прятать запись, обыска в квартире не будет, причин для обыска нет, ордера нет, да и право на личное пространство никто не отменял, а эти слова террористов не более чем словоблудие, в них много пафоса и искрометности, но нет содержания. Красивая обертка, прячущая пустое тело звуков, сотрясание воздуха квартиры ради создания эффекта сотрясения мозга, но никакого сотрясения и потрясения тирада не вызвала. Звук пуст. Предложения и фразы, ради самих предложений и фраз. Это похоже на современное искусство. Если раньше искусство хотя бы делало вид, что оно создает новое и надмирное, то теперь даже нет иллюзии работы с метафизическими концепциями. Усталость и импотенция духа, инфантильность, асексуальность, вербальная и визуальная дряблость образов – вот и всё искусство. Безобразие – это отсутствие заряженных пассионарностью образов и символов. Импотенция во всем. Даже индустрия порнографии стала асексуальной немощной и беззубой старухой. Что делать порнографии в полностью порнографированном