Лида, заметив, что я погрузился в мысли, тут же принялась вновь капризно охать и ахать, жалуясь на свое недомогание, изо всех сил стараясь привлечь к себе внимание. Вообще-то она была плохой актрисой. Хотя, возможно, я мало что смыслил в актерской игре.
– А ты где-нибудь уже снималась, Лидка? – зачем-то спросил я у нее.
Ее глаза растерянно забегали по моему лицу. Но тут же решительно остановились где-то у переносицы.
– Конечно, снималась! – Она вызывающе встряхнула головой, забыв, что та у нее болит. – А ты думал, я плохая актриса?
Именно так я и думал. Ей сниматься противопоказано. Пожалуй, настоящие съемки у нее начались только здесь, в Сосновке. Где играла она исключительно для меня.
В дверь постучали. Молодая горничная, моя старая знакомая Галка, принесла нам чаю. По Лидиному приказу. Именно приказу. Не меньше.
– Фу! – фыркнула Лида, пригубив чай. – Совсем остывший! Я же просила – горячий! Совсем ничего делать не умеют!
Лида вела себя по меньшей мере, как Любовь Орлова, словно в запасе у нее были десятки знаменитых ролей. Хотя подозреваю, что великая актриса так не поступила бы ни за что в жизни.
Горничная покраснела и, заикаясь, стала оправдываться перед этой разбалованной девицей. Но я тут же ее прервал.
– Не слушайте ее, милая, – с нескрываемым наслаждением я отпил глоток чая, закатывая от удовольствия глаза. – Замечательный чай. Ничего подобного не пил, хотя вы прекрасно знаете, что в чем-чем, а в чаях я разбираюсь. Вы даже добавили веточки смородины, подумать только!
Галка расплылась в довольной улыбке, но все еще опасливо поглядывала на Лиду.
– Знаете, – обратился я к Галке, чтобы до конца ее успокоить, – а ведь так не хватает Марианны Кирилловны. Едва переступив порог этого номера, я сразу понял, как ее не хватает. По-настоящему.
Горничная была свидетелем нашей дружбы с костюмершей и понимающе вздохнула.
– Мы все ее здесь любили. Она от всех отличалась. Такая вежливая, милая, понимающая. – Это был камешек в огород Лиды.
– Ты можешь идти! Ну, чего встала! – закричала на нее Лида, вскочив с кровати.
Я схватил ее за руки и силой усадил на место.
– Как тебе не стыдно! Что с тобой! Ты и впрямь перегрелась! – Я обернулся к горничной. – Иди, Галка, все в порядке, иди.
И все же последнее слово Галка решила оставить за собой.
– Это же надо, такая была чудесная бабушка и такая оказалась невоспитанная внучка! Господи, как тесен мир, – едко заметила она и тут же смылась.
Воцарилось молчание. Я в оцепенении уставился на Лиду.
– Что она сказала?
– Откуда