Вскоре Чезарио возглавил одну из исследовательских лабораторий, живя первое время в клинике. Но потом снял небольшой домик недалеко от нашего дома и перевез на Беллу свою семью.
Анна была младше Леоне на шесть лет, и, когда новый сослуживец Джованни приводил в гости свою семью, Леоне не замечал ее, не обращал внимания, хотя Чезарио с семьей частенько бывал в доме Адама.
Так дом назывался всю жизнь прадеда и долгие годы после его смерти. Я заметил, что мои дед и бабушка так называли его всю свою жизнь, а мои родители уже ввели термин «наш дом», которым пользуюсь я и мои дети.
Когда Леоне учился в старших классах, неожиданно для домочадцев забросил он гулянки, всерьез увлекся точными науками, предпочитая уединение в своей комнате с книгами по физике и математике беседам с гостями и приятелями.
Анне Леоне не понравился, она, находясь в раннем подростковом возрасте, была веселой, заводной, компанейской девчонкой, любившей шумные игры, песни, танцы и никак не могла взять в толк, что за интерес могут вызывать книги не о любви. Не привлекали ее молчаливые, замкнутые люди.
Окончив школу, Леоне поступил в уже существовавший тогда на Центральном острове Университет на факультет физики. Снял себе квартиру в Городе и появляться дома на Белле стал очень редко.
Тем временем Джованни и Чезарио, поддавшись влиянию новой идеи, которая увлекла Адама, занялись организацией при клинике учебных курсов для врачей. Сейчас эти курсы называются Медицинским институтом, поступить в который очень сложно. В наши дни он занимает несколько современных учебных корпусов, глядящих окнами на западное плато острова. Тогда же все начиналось с небольшой комнаты на территории лаборатории и пяти первых слушателей.
Уже учась на последнем курсе в Университете, Леоне навестил отчий дом после сдачи летних экзаменов и попал «с корабля на бал» в прямом смысле этого слова. Сойдя с парома, он прогулялся по знакомым с детства береговым местам, а, подходя к дому, услыхал громкие разговоры, звуки гитары, смех.
В доме Адама слушатели врачебных курсов отмечали окончание очередного учебного года. Среди гостей были, конечно, Чезарио и его семья.
Поговорив немного с родителями, Леоне уединился в своей комнате, его быстро утомляли шумные сборища.
Он прилег, не раздеваясь, на кровать, вытащил из чемодана книгу, открыл ее, только начал вчитываться, как его отвлекла наступившая за стеной неожиданная тишина. Удивленно подняв брови, он отложил книгу, и в этот момент в комнату просочились звуки неспешно перебираемых гитарных струн, а потом все пространство заполнилось грудным, с легкой хрипотцой женским голосом, который на смеси каталонского и местного наречия западной части Центрального пел печальную, завораживающую песню. Леоне