Я подхожу к окну. Отсюда видно церковь, поле и лес.
«Её родственники должны быть уже здесь…» – думаю я.
Церковь стоит чуть дальше остальных домов, крест блестит на солнце.
Поле, когда-то усеянное цветами, сейчас было просто зелёным, словно все цветы кто-то сорвал.
Время идёт, пора собираться в церковь. Перед поездкой, я спланировал всё до минут. Мне не хотелось приезжать, чтобы не ждать слишком долго. Это давило изнутри.
Мне пришла мысль остаться здесь, в доме, даже сейчас. Ведь уже ничего не изменится.
Если останусь, то буду жалеть всю жизнь.
Тяжесть давит на грудь. Всё вокруг кажется далёким. «Вот, я дома», – говорю я себе. Но это не приносит ничего.
Я гляжу на поле за деревней. Ветер колышет траву, и она кажется живой, как будто дышит.
Всё становится ярче, реальнее. Потому что в моей голове знакомый голос. Я чувствую запах полевых цветов и слышу стрекот кузнечиков.
Мы с ней шли по этому полю. На ней надето серое платье, оно слегка развевалось на ветру, а её каштановые кудри переливались на солнце. Она шла впереди, пытаясь поймать бабочку. Её руки тянулись к ней, она замирала, а потом делала резкий выпад.
Я шёл за девочкой, наблюдая, как она сливается с красотой поля. Вдруг, она остановилась. Девочка стояла спиной ко мне, неподвижно, как будто застыла. Я подошёл ближе, чувствуя, что что-то не так.
– В чём дело? – спросил я, взволнованно.
Она медленно повернулась ко мне. Её лицо было странным, как будто она потерялась.
Девочка протянула руку, и я увидел мёртвую бабочку. Её хрупкие крылья были смяты, а тело безжизненно лежало на ладони.
Мне стало тяжело и грустно. Но намного грустнее от того, что девочка больше не радовалась. Мне стало всё равно на бабочку, когда я снова посмотрел на лицо девочки. Мне не хотелось, чтобы она расстраивалась. Это же всего лишь бабочка.
– Не грусти, – сказал я, – ведь тут много бабочек.
Её глаза заслезились. Она посмотрела на меня, и в её взгляде была глубокая печаль.
– Такой больше нет и не будет, – прошептала она.
Мы пошли дальше, молча. Поле было полно бабочек, они порхали вокруг нас, как живые цветы. Но девочка больше не пыталась их поймать.
Поле осталось позади, нас окружили высокие деревья. Над нами кричали лесные птицы.
Мы дошли до места в лесу, где лежали большие валуны. Она остановилась, нашла углубление между ними и аккуратно положила туда бабочку.
– Здесь ей будет спокойно, – сказала она, – и её никто не тронет больше.
На обратном пути она сказала то, что я запомнил навсегда:
– Я никогда больше не буду ловить бабочек. Они слишком красивые для этого.
Воспоминание как лезвие разрезало сознание. Её слова, её грусть, – продолжали звучать внутри.
Я смотрю на поле, где мы тогда гуляли, и уверен, что