– Тебе мало было того раза? – судя по голосу и выражению глаз, этот разговор злил ее все больше и больше. – Портреты и без того хорошо продаются, чем они тебе не угодили?
– Надоели. И да, теперь – они стали плохо продаваться, – тут Виктор соврал. Исключительно, чтобы добиться желаемого. – Последнюю картину купили в день выставления на продажу. Ты только подумай, сколько денег стоит одно такое полотно!
– А мое здоровье? Я тебя не интересую? Мне неприятно, когда меня голую увидит кто-то, кроме тебя, – Софья сдерживалась от того, чтобы потерять контроль над чувствами и сказать, как накричать, ему несколько оскорбительных слов. Из-за этого у нее едва ли не дергался глаз. Но разве не этого ли ожидал Виктор?
– Я разрешаю. Думаешь, покупатели поймут, что написана именно ты? До этого они видели только твое лицо. Я уже сказал, что немного изменю пропорции, – Виктор намеревался всеми силами получить желаемое, чего бы ему это ни стоило. Если она согласилась в прошлый раз, то согласится и в этот.
– Может и не поймут, но мне от этого легче не станет. Извини, Виктор, не хочу и не могу. Давай обойдемся пока только портретами?
Он покачал головой. Несмотря на принципы, которых должен был придерживаться весь мужской пол, едва ли сдержал слезы отчаяния.
– В прошлый раз ты согласилась, так что тебя останавливает в этот? – Он любил ее, но при этом она его ужасно раздражала своей упрямостью.
– Все! Никогда не буду позировать голой. Ты сам знаешь, как называются такие женщины. Не стану я одной из них.
Виктор уронил голову на грудь: какой сильной была горечь поражения! Чай не лез в горло, а заставь он себя сделать хоть глоток, его бы вырвало. Если она не согласится, он уже придумал, как проведет оставшийся день. Для него это будет не сильно плохо, а вот она забьется в истерике и вине на себя за то, что сотворила. Никакого физического насилия, моральное – еще как!
– Тогда иди работать, – серьезно сказал он, глядя ей в глаза. Виктор вполне стал считать их разговор спором. Но не тем спором, когда две стороны повышают голос друг на друга, отчего дрожат стены и лопаются бокалы. Он слушал Софью, во всяком случае, делал вид. – Пока ты не на нормальной, – это слово он подчеркнул особой интонацией, – работе, не приносишь доход – позируй мне.
– Но…
– Сейчас, – перебил он ее, – твоя работа в том, чтобы позировать мне. В тех позах, в каких скажу я, и в том, в чем скажу я. Ты, помнится, сама выбрала себе такой путь, когда мой творческий бизнес стал развиваться.
– Существуют рамки приличия, за которые ты успешно заходишь. Я тебе в прошлый раз сказала, что не буду позировать голой, сколько бы это денег ни стоило.
– Даже в нижнем белье? – зубы скрепили от негодования. Нижнее белье – пустяк, который ему был не нужен. Она сама дала согласие позировать ему, так что в его праве приказывать ей и принимать меры, если она делала не так как ему нужно было.
Она