Последний. Антон Олегович Малютин

длилось целую вечность. Сердце, насквозь пронзённая жутко острой иглой, замерло, в груди образовалась пустота, смешанная с чувством обречённости, безвыходности и бесконечного одиночества. В глазах темнело, а Ника всё удалялась от него, но лицо её стало неожиданно ясным, неправдоподобно резким. И по одной её щеке катилась крупная слеза.

      – Прости…

      Наконец, Тони больно упал на песок, и в то же мгновение его сердце пронзила острая боль, которая перекинулась на левую руку, левую часть шеи, в левое бедро, и за краткие секунды охватила всё тело. От этой невыносимой боли Тони хотел кричать, но челюсти его будто парализовало, а гортань свело судорогой. И вместо громкого, оглушающего крика до его ушей долетел лишь тихий, жалкий, хрипловатый стон…

      Протяжный стон, лёгкие сдавлены, они судорожно пытаются заполниться воздухом, нестерпимая боль во всём теле, яркие круги в глазах, обрывки снов и размытый образ лица Ники. Окружающего мира ещё не существует, но он уже начинает формироваться, заполняя оглушительной тишиной уши, пронзая нос какими-то медицинскими запахами, вызывая дрожь и судороги мышц, готовых в любом мгновение сломать кости.

      Нет ничего хуже выхода из гибернации.

      Разве только падение в чёрную дыру. Хотя откуда ему знать, он никогда не сталкивался с чёрными дырами…