Каналоа, при первых же звуках голоса Фефуя тут же отложил батат. И даже отодвинул его от себя.
– Ну-ка ешь, – обронил я негромко, но не терпящим возражения голосом. – Тебе со мной сегодня целый день под дождём мокнуть. Только попробуй свалиться от недостатка сил.
Каналоа посмотрел на меня… покосился на Фефуя… И пододвинул недоеденную бататину к себе.
– Вот так-то лучше, – хмыкнул я.
И перевёл взгляд на отца семейства:
– Так, теперь с тобой.
Говорил я холодно, не забывая вгрызаться в исходящий паром плод.
– Я тебе обещал рыбы, – я не спрашивал, я констатировал. – От своих обещаний я не отказываюсь. Всё у тебя будет. И рыба, и… Короче – всё. Но ты видишь, что с погодой? Или думаешь, рыба она по берегу ходит? На деревьях сидит?
Отец семейства сверкнул глазам, что-то буркнул и уткнулся в свою порцию еды.
– Фефуй, посмотри на меня, – пришлось повторить дважды. – Не мешай мне и не пытайся нарушить наш уговор, – проговорил достаточно жёстко, но без угрозы. – Имей терпение. Я свою часть уговора помню, и как только появится возможность – будет у тебя твоя рыба. Ну а если не дотерпишь… – я качнул головой, – не получишь обещанного. И получится, что зря нас терпел, кормил из своих запасов.
Фефуй молча доел, встал и так ничего не сказав юркнул в спальную половину дома.
Я лишь вздохнул – хозяин, блин! Мог бы и выйти, канавку вокруг дома подновить, прочистить отвод, что вот-вот забьётся. Есть работа по дому, есть. Но этот хмырь будет сидеть на циновке весь день, думая что его обманули… Бедная Инина, не удивляюсь, что её в жёны никто не взял – кому такие родственнички нужны?
– Пошли? – посмотрел я на помощника.
Тот только вздохнул.
– А что делать? – пожал я плечами.
И мы пошли.
Повторилось начало вчерашнего дня, разве что за бамбуком мы зашли сразу, и приволокли на «базу» целую охапку.
После я занялся рамой, для нашего «прокатного стана», а Каналоа – вторым валиком – надо было не только ошкурить и подстрогать, а ещё и на концах «о́си» сделать, которые мы потом закрепим в раме.
Но сначала – я подкопал ямку побольше в склоне под навесом и запалил небольшой костерок. Пришлось, конечно, повозиться – всё ж промокло, но кто сказал, что это препятствие?
Учитывая, что дерево, из которого Каналоа делал валик, не зря носило наименование каменного, а нож у Каналоа почти что выкрошился, я управился раньше него.
И тут же принялся мастерить нам лежаки – фактически те же самые прямоугольные рамы, забранные в клетку бамбуковыми стволиками потоньше. И приподнятые за счёт ножек примерно на ладонь. Не хочу больше спать на земле!
Когда доставали кусок застывшего латекса, на душе пару раз скребнуло – вдруг передержал? Хотя, что могло случиться?